Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова)
Шрифт:
Рано надеялся. Четыре дня назад мрак внезапно рассеялся, хоть загадка не разрешилась. Все радиостанции «Гокнанского Аккорда» передали, что представитель Церкви Тьмы проведет прения с Шерканером Андерхиллом насчет «соответствия» его передачи моральному кодексу. Трад Силипан пообещал подготовить неотвязников для нового формата трансляции.
Теперь часы над баром Бенни отсчитывали секунды до спецвыпуска «Детского часа науки».
На своем обычном месте по ту сторону бара сидел Трад Силипан и, казалось, игнорировал всеобщее нетерпение. Они с Фамом Тринли о чем-то шептались. Выглядели они типичными дружками-выпивохами: строят мегапланы, которым не суждено сбыться. «Забавно, до
— Эй, Трад! — завопила Рита Ляо, показав на часы. — Где неотвязники, мать твою? — Обои бара продолжали демонстрировать виды какого-то лесного заповедника на Балакрее.
Трад Силипан вылез из-за столика и воспарил над толпой.
— Все в порядке, народ, — рек он. — Я только что получил сигнал. Принстонское радио начало вступление к «Детскому часу». Директор Рейнольт сама приведет неотвязников, они сейчас звуковушку отсинхронят.
Ляо растаяла.
— Ой, здорово! Удачного тебе эфира, Трад.
Силипан с достоинством поклонился, хотя его заслуги тут не было вовсе.
— Итак, через несколько мгновений мы узнаем, что за странные эксперименты ставит этот Андерхилл над своими детьми… — Он склонил голову, слушая личный канал. — Ага, вот они!
Морось над сине-зеленым лесом исчезла. Стена за барной стойкой, казалось, вытянулась и превратилась в один из совещательных залов у корней Хаммерфеста. Анне Рейнольт вплыла с правой стороны, искаженная перспективой: этот кусок обоев с трехмеркой уже не справлялся. За спиной Рейнольт пара техников возилась с пятеркой неотвязников… фокусированных. В том числе и с Триксией.
Тут Эзру захотелось закричать, на худой конец — сбежать, забиться в темный уголок и сделать вид, что мира вокруг не существует. Обычно авральники прятали неотвязников глубоко в недрах систем, словно испытывая некий остаточный стыд. Обычно авральники предпочитали получать результаты от компьютеров и по наглазникам в виде графиков и гигиенически чистых, отфильтрованных данных. Бенни говорил Эзру, что вначале шоу уродов, затеянное Киви, ограничивалось звуковой дорожкой. Потом Трад разболтал, как неотвязники сопровождают перевод жестикуляцией, и звук стали совмещать с видео. Конечно, по паучьему радио восстановить язык тела пауков было невозможно, но это никого не беспокоило. Как ни бессмысленна актерская игра, чудовищ вокруг нее одобряли.
Триксию одели в свободный комбинезон. Волосы ее растрепались и сбились в колтуны. Эзр сам ее причесал не более сорока килосекунд назад. Она передернула плечами, сбрасывая надзирателей, и что-то забормотала себе под нос. Утерла лицо рукавом, подтянулась к своему креслу с пристежными ремнями. Остальные неотвязники, с видом не менее отсутствующим, последовали ее примеру. У большинства были наглазники. Эзр знал, что именно они слышат и видят: среднеуровневую трансдукцию [14] паучьего языка. В этом мире обитала Триксия.
14
Здесь:
— Есть синхрон, директор, — сказал Рейнольт кто-то из техников.
Директор Аврала по персоналу пролетела вдоль шеренги рабов, переставляя неотвязников по соображениям, которых Эзр не понимал. В конце концов, ей виднее: Эзр уже оценил особый талант этой бабы. Каменноглазая сука, но свое дело знает и неотвязников держит у ногтя.
— Ладно, давай запускай.
Она отлетела прочь. Цзиньминь Брут привстал в кресле и заговорил торжественным тоном ведущего:
— Вы слушаете Раппапорта Дигби, и в эфире «Детский час науки»…
В тот день папа взял на радио их всех. Джирлиб с Брентом сидели в верхнем отсеке машины, держась очень серьезно, совсем как взрослые, да и выглядели почти как фазники, так что не привлекали ничьего внимания. Рапса с маленьким Хранком все еще были так малы, что могли сидеть в папиной шерсти; может, еще год пройдет, и только тогда их перестанут звать младенцами.
Гокна с Викторией-младшей сидели позади, каждая на своем насесте. Виктория смотрела через дымчатое стекло на улицы Принстона, чувствуя себя немножко аристократкой. Она слегка склонила голову в сторону Гокны, представляя сестру своей фрейлиной.
Гокна царственно втянула воздух. Она была похожа на сестру и наверняка думала то же самое — но представляла великой правительницей себя.
— Пап, а если сегодня ты ведешь передачу, зачем тебе мы?
Папа рассмеялся:
— Так никогда же не знаешь, как повернется. Церковь Тьмы считает, что наделена монополией на истину. Но я не думаю, что их участнице хоть один внефазник вживую встречался. При всем своем негодовании на деле она может оказаться вполне приятной собеседницей. Возможно, при личной встрече она не сможет пыхтеть огнем на малышей только за то, что они не того возраста.
Это не исключено. Виктории вспомнился дядя Хранк, которого от самой мысли о такой семье, как у них, передергивало… а детей он искренне любил.
Машина ехала по запруженным улицам и проспекту, через весь город к радиохолмам. Принстонская станция была старейшей в городе — папа сказал, что она вышла в эфир еще до крайней Тьмы, тогда в качестве военного радиоузла. В этом поколении владельцы ее существенно расширили на первоначальном фундаменте. Могли бы переехать ниже в центр, но оставались верны традициям. Поэтому поездка на станцию превратилась в увлекательный аттракцион: они петляли вокруг холма, забираясь все выше и выше, куда выше, чем располагался их собственный дом. Снаружи на земле еще не стаял иней. Виктория перегнулась к насесту Гокны, и обе девочки прильнули к стеклу приглядеться получше. Стояла середина зимы в Срединной Яркости, но иней появился лишь второй раз в их жизни. Гокна ткнула рукой на восток.
— Ты смотри, как мы высоко! Утесы видны!
— А на них снег! — Двое провизжали это в унисон, но в действительности там лишь поблескивал утренний иней. Еще пару лет настоящий снег не появится в Принстоне, даже в середине зимы. Каково оно, гулять в снегу? Каково упасть в сугроб? На миг девочки утонули в этих вопросах, почти забыв обо всем, что предстояло им в этот день: о прениях на радио, которые всех, даже генерала, последние десять дней только и беспокоили.
Поначалу всех паучат, и особенно Джирлиба, перспектива прений тоже напугала.