Глубина
Шрифт:
Все эти вопросы вертелись в голове, пока мы не вышли на улицу. То, что там творилось, лишь способствовало моим невеселым размышлениям. Небольшую площадку перед домом сплошь усеивали тела, кровь чуть ли не рекой текла мимо нас. Где-то посреди всего этого кошмара копошился мой брат. Насколько я мог судить, он выискивал среди дампиров тех, что еще были живы, и исправлял этот досадный промах. Вдруг мы сами по-казались мне такими же кровожадными и безжалостными убийцами, как и наши противники. Может, и с нами однажды поступят так же, и при этом искренне считая, что делают это для
Дима помахал мне рукой, и я поднял свою в знак приветствия и того, что со мной все в порядке. Не знаю, где была Эмми, пока я стоял на крыльце, наблюдая за действиями брата. Неожиданно я почувствовал ее руку в своей.
— Пошли. Здесь нам больше делать нечего. — Она потянула меня за собой.
Обернувшись, я увидел, что здание уже пылает. То здесь, то там прорывались языки пламени. Еще немного, и дом превратится в гигантский костер.
Обратно мы ехали в подавленном настроении. По крайней мере я. Дима же, наоборот, пребывал в полном восторге от того, как мы провели вечер; он все время повторял, что еще полон сил и готов к новым свершениям. Эмми молчала, хмуро поглядывая на меня. Она чувствовала: со мной что-то не так.
В одном брат был прав: действие зелья еще не закончилось. Я ощущал в себе силу, которую оно давало. С одной стороны, хотелось, чтобы это как можно скорее завершилось, и я бы смог позабыть о случившемся, как о страшном сне. Но с другой — пока в моих венах течет кровь Эмми, я могу находиться настолько близко к ней, насколько пожелаю. Именно ночь, проведенная в ее объятиях, помогла мне сохранить рассудок и самообладание, а также смириться с тем, что мы натворили.
Я жил Амарантой, дышал ею, впитывал ее кожей. Можно ли было желать чего-то большего?
20
Новая поза
Странное дело, еще вчера, возвращаясь домой с ночной охоты на дампиров, я чувствовал себя разбитым. Казалось, мы совершили непростительное злодеяние, убив тех, кто пытался, пусть и не самыми лучшими методами, спасти наш мир. Но уже на следующий день, когда утренний ветерок всколыхнул шторы на окне, а в моих объятиях лежала самая прекрасная девушка на планете Земля, мне вдруг подумалось, что все не так уж плохо. Жизнь продолжается, она идет своим чередом, и это здорово и страшно одновременно. Ведь однажды она точно так же пойдет дальше, но уже без меня.
Это утро настраивало на лирический и даже немного сентиментальный лад. Умиротворенно прикрыв глаза, я еле слышно вздохнул, но этого оказалось вполне достаточ-но, чтобы Эмми заметила, что я проснулся. Она приподнялась, опершись на локоть, и склонилась надо мной, ища признаки пробуждения. Я продолжал упорно лежать с за-крытыми глазами, но распущенные волосы девушки щекотали мое лицо. В конце концов я не выдержал и поднял руку — почесать нос.
— Я так и знала! — Сквозь приоткрытые веки я увидел, как Эмми самодовольно улыбнулась.
Я собрался ответить, что так бессовестно врываться в чужие сны должно быть запрещено законом, но в этот момент за окном раздался вой сирены, и Эмми, молниеносно вскочив на ноги, побежала посмотреть, что там происходит.
— Милиция. Думаю, они едут в пансионат. — Амаранта повернулась ко мне. — Кажется, нам пора собирать вещи.
Дальнейшее пребывание в этом городе могло стать опасным. После случившегося в пансионате милиция не успокоится, пока не найдет виновных, а лучших кандидатур на эту роль, чем трое заезжих туристов, интересовавшихся делами Глухарева, и отыскать нельзя. Впрочем, они наверняка решат, что там орудовала целая банда, но рисковать не хотелось. Оставалось сообщить новость об отъезде Диме.
Конечно, братишка воспринял это известие не без сопротивления. Мы сидели за столом в ресторане и завтракали, а Дима пытался убедить меня и Эмми, что ничего ужасного не происходит, и что милиция никогда не сможет связать с нами произошедшее в пансионате. Но его доводы рассыпались в прах перед очевидными фактами: нас могли опознать несколько человек, да и весь пансионат усеян нашими отпечатками.
— А как же клан вампиров? — наконец с отчаянием воскликнул Дима, прибегнув к последнему козырю. Как ни странно, это подействовало.
Я не на шутку задумался над этой проблемой. Вроде мы все сделали правильно, уничтожив шайку, причинявшую окружающим только вред. Польза, которую они приноси-ли, в счет не идет. Но, оставив город сейчас, мы, можно сказать, развязываем вампирам руки. Раньше от нападения на мирных жителей их удерживал страх перед неизвестным врагом, но скоро они поймут, что им больше ничто не угрожает, и сровняют город с землей. И это будет наша вина. Получалось, мы все-таки оказали услугу Константину, а этого я желал меньше всего. К тому же мне была нужна какая-то отдушина, возможность сделать что-то правильное, чтобы смыть с себя грех убийства. Эмми настороженно взглянула на меня. Кажется, она догадалась, о чем мои мысли, и эта догадка не доставила ей удовольствия.
Нам не справиться с целым кланом, — заметила девушка.
Да это и не клан вовсе, а сборище неудачников. Если примем зелье, то у нас будет шанс, — парировал Дима, игнорируя недобро вспыхнувшие глаза Амаранты.
Это не мало обученные дампиры. Речь идет об огромном сообществе настоящих вампиров. Они намного сильнее и опаснее, — Эмми вложила в эту коротенькую речь всю убедительность, на которую только была способна, но Дима остался глух.
Глупости, — брат легкомысленно махнул рукой. — Мы можем немного потренироваться. Уверен, мы справимся. У нас для этого есть все данные, — голосом тренера сборной по футболу, подбадривающего игроков перед выходом на поле, произнес Димка.
— Влад, — обратилась ко мне Эмми, — скажи хоть что-нибудь.
Я посмотрел на девушку любящим взглядом и ласково улыбнулся.
— Вот, значит, как, — Амаранта мгновенно сообразила, на чьей я стороне. — Поверь, — печально вздохнув, добавила она, — в тот день, когда я скажу: «Я же тебя предупреждала», мне будет так же больно, как и тебе, — заявив это, она встала из-за стола и ушла, оставив нас с Димой вдвоем.
Глядя Амаранте вслед, я думал, что, возможно, этот день не за горами. Но нельзя оставлять город в том плачевном состоянии, в которое мы сами его ввергли.