Глубинка
Шрифт:
— Буду, — увидев бутылку, я вдруг понял, что очень хочу пить.
— Тогда держи. Я печку растоплю, а ты пока поведай мне, что за Аня такая, которую ты во сне звал. Красивая? А она знает, что ты женат?
— Если ты не заткнешься, я ничего рассказывать не буду, — добредя до кресла, я обессилено плюхнулся в него и присосался к бутылке.
— Намек понял, молчу, молчу, молчу.
— Уфф… — напившись, почувствовал себя гораздо лучше. — В общем, дело было так…
Следующий час говорил только я. Андрей лишь временами перебивал, уточняя детали. Все-таки,
Когда я закончил, он с минуту молчал, после чего задумчиво изрек:
— Значит… у вас с ней ничего не было?
— С кем? — целиком занятый мыслями о пустых могилах, я даже не сразу понял, кого имеет в виду мой братец.
— Ну, с Аней.
— Тьфу ты! — в сердцах воскликнул я и хотел даже театрально вскочить, но, почувствовав резкую боль в боку, передумал. — Кто о чем, а белорус о картошке! Ты слышал вообще, что я тебе сейчас рассказал?!
— Успокойся, мой маленький шовинист с русским паспортом. Конечно, слышал. Но эти могилы — если это могилы, конечно — никуда не денутся. А вот ты в очередной раз дал повод к восхищению: даже в жопе цивилизации умудрился подцепить девчонку! Значит, это ее я встретил по пути сюда.
— Так она была здесь? — дотронувшись рукой до щеки, я почувствовал легкое пощипывание бактерицидной мази.
— Это тебе виднее, была она здесь или нет. Я так понимаю, Агат должен прогавкать ей троекратное «спасибо» за то, что он до сих пор не умер от голода.
— Видимо, да… — ну, дожил, стыдно перед собственной собакой!
Андрей тем временем настроился на более серьезные вопросы.
— Теперь вернемся к нашим барашкам. Для начала поясни, какого лешего ты вообще куда-то поперся, когда мы с тобой решили, что происходящее нас не касается? Это Аня тебя подбила?
— Боюсь, скорее, наоборот, — ответил я. — Когда я узнал, что она сестра одного моего знакомого полицая, то просто не мог ее не расспросить. Знала она не много, но и этого хватило, как видишь. Я не хотел нарываться, честно. Только разобраться.
— Отлично разобрался, я вижу. Еще пару-тройку таких разборок, и Вера, боюсь, тебя уже не дождется, — так, похоже, мой брат вспомнил, что он старший. — Не забывай, я обещал присматривать за тобой и вернуть тебя жене в целости и сохранности. А ты, мало того, что заводишь себе курортных подружек, так еще и суешь голову во все темные углы, авось, оттуда не прилетит. Думаешь, тебе и дальше будет везти? Ведь уже трижды еле ноги унес!
— Сомнительное везение: в первый раз я без малого две недели провалялся в кровати, во второй пришлось пристрелить ни в чем не повинную собаку, а в третий — ну, ты уже в курсе. У меня тут постоянные марш-броски по пересеченной местности с полной выкладкой, а порой и стрельбы. Такими темпами я такой боевой опыт приобрету, покруче, чем в любой армии.
Андрей легонько постучал кулаком по лбу.
— Такими
— Ха-ха, что я слышу! Не ты ли две недели назад предлагал мне разворошить это осиное гнездо?
— Предлагал, и теперь об этом жалею, ибо ты тут со скуки можешь наворотить дел. Ей-богу, не при Вере будь сказано, но лучше бы ты эту свою Аню оформил, а не лез в сомнительные авантюры.
— Да уж, — ехидно ответил я. — Кто бы мог подумать десять лет назад, что осторожный и рассудительный Филипп будет настаивать на сомнительной авантюре, а сорвиголова Андрей станет его отговаривать. А ведь в детстве мы спорили точно так же, только отстаивали диаметрально противоположные точки зрения.
— Да не отговариваю я тебя! — Андрей, казалось, (редчайший случай!) начал терять терпение. — Ты сам меня отговорил, если помнишь. И я с тобой согласился. Самое лучшее, что ты можешь сделать — это вернуться в Москву и поднять свои связи в органах, если они есть, конечно. Рассказать о том, что здесь происходит. А не играть в агента Малдера!
— Андрей, не кипятись, — я примирительно поднял руки. — Вернуться в Москву можно, правда, связей в органах у меня там нет. Но перед тем как я вернусь, скажи мне вот что: а мы сами знаем, что здесь происходит?
— Может быть, и знаем, — неохотно отозвался Андрей, а в ответ на мой удивленно-вопросительный взгляд пояснил. — Это ты у нас фронтовиком заделался, а я, как и положено тыловой крысе, собирал нужную информацию. И насобирал кое-что.
Вот тебе и решили не вмешиваться! Братец, оказывается, тоже времени даром не терял!
— И что же ты насобирал, если не секрет? — деловито поинтересовался я. На плите закипел чайник, я торопливо поднялся с кресла, снял его и поставил на тумбочку. Брат мрачно зыркнул в мою сторону: похоже, после нашего разговора делиться ему совсем не хотелось. Но раз уж сказал «А»…
— Не секрет, — наконец ответил он. — Пашка не зря удивился и испугался, когда ты Веню Копытова назвал. Дело в том, что под этим именем его уже лет десять здесь никто не знает.
— То есть? — не понял я.
— А вот то и есть, — Андрей раскрыл ноутбук. — Он давно поменял имя и сейчас он Марк Володин. Но это не самое интересное. Мне удалось выяснить, что некто с такой же фамилией скупает окрестные земли. Чуешь подвох?
Ага, подвох. Поздновато я его учуял. Теперь понятно, почему меня раскусил Павел. Надо же так глупо проколоться: назвать человека по имени, которое он давно уже сменил!
— Значит, Володин. Ну я и дурак… (Андрей с готовностью кивнул). Подожди, я не совсем понял: что он скупает? Леса? Но ведь это запрещено законодательством!
— Нет, не леса. Давай, я чай налью (я послушно протянул чашку). Володин скупает земельные участки в заброшенных деревнях. В последнее время люди умирают часто, и когда это происходит, он договаривается с наследниками, а если наследников нет — с государством. Часто сговариваются почти за бесценок. Кстати, два крайних дома в дальнем конце нашей деревни тоже принадлежат ему.