Глубокая тайна
Шрифт:
Рассказ Хизер про поисковиков колтана насторожил Быкова. Наличие оружия в лагере не слишком успокаивало, а, быть может, наоборот тревожило. Кто-кто, а Быков не раз был вынужден браться за оружие и прекрасно знал, как трудно целиться и стрелять в людей, даже проявляющих враждебные намерения. Это сопряжено не только с угрызениями совести и понятиями морали. Убивая самого кровожадного врага, ты, хочется тебе или нет, преступаешь закон и оказываешься на той ненадежной и скользкой почве, где каждый твой шаг может быть рассмотрен с точки зрения уголовного кодекса. До сих пор Быкову везло и он ни разу не представал перед судом, чтобы доказывать, что всего лишь защищал себя и жизнь близких. Но чем черт не шутит, однажды такое могло случиться. Почему не здесь, в Африке?
Было бы нечестным по отношению к Быкову утверждать, что он не задумывался о том, чтобы по прибытии в лагерь провести там день или два, а потом вежливо попрощаться с участниками экспедиции и отбыть в свои края. Он ведь решил не ввязываться больше в опасные авантюры, не так ли? Было время, когда Быков, особенно в начале карьеры, был в восторге от возможности переноситься из одной точки планеты в другую и собственными глазами наблюдать и лично переживать все то, что обычные люди видят только в кино. Но постепенно восторг прошел, уступив место далеко не всегда приятному опыту. Лишений и опасностей было куда больше, чем восторгов и открытий. А сколько хороших и верных товарищей потерял Быков на этом пути! Даже подумать страшно!
И что взамен? Где ощутимые, материальные плоды этой деятельности? Ну да, сотни фотографий Дмитрия Быкова украсили журналы и интернет-страницы. О нем писали, его показывали в репортажах новостей. А еще ему платили весьма солидные гонорары, которые человек предусмотрительный и обстоятельный превратил бы в фундамент своего благосостояния. Но Быков не отличался предусмотрительностью и благоразумием. Деньги разошлись, как вода. В какой-то момент он приобрел себе великолепную четырехкомнатную квартиру, а потом продал и ее, и дорогую машину, чтобы собрать необходимые средства для очередного путешествия, которое в итоге, увы, не окупилось. Так повторялось несколько раз, и наконец Быков понял, что если он не пересмотрит свое отношение к деньгам, то так и будет мотаться по свету и жить где придется, пока возраст и здоровье не скажут: все, отбегался, хватит. И как быть тогда? Куда деваться? Где провести старость? И, главное, с кем? Ведь при всех своих многочисленных связях и знакомствах Быков оставался совершенно одинок. Ни семьи, ни близких.
Вот какие мысли роились в его голове, когда Кирунда объявил, что они добрались до места. Было около шести часов вечера, и небо начало приобретать тот волшебный вид, каким можно полюбоваться вдали от цивилизации. До настоящего заката было еще далеко, но облака на западе, окрасившиеся в золотистый цвет, уже протянулись через небосклон подобно солнечной дорожке в море. Дорогу преграждал шлагбаум, выкрашенный в белый и красный цвета. Рядом стояли двое черных парней в одинаковой форме хаки и с автоматами Калашникова в руках. Один носил зеркальные очки, второй грыз зубочистку, что свидетельствовало о том, что оба знакомы с шедеврами голливудского кино и хорошо знают, как должны выглядеть крутые мужчины.
Кирунда отправился к ним и долго что-то объяснял, но охранники синхронно качали головами и указывали на деревянную табличку с правилами въезда в заповедник. Стоило туда сходить Хизер и сунуть деньги на черную лапу, как ситуация переменилась. Охранники сделались предупредительными и улыбчивыми. Бегло проверив документы и багаж, они подняли шлагбаум, открывая путь под густой покров деревьев.
– Негодяи, – сердился Кирунда, нервно крутя руль. – И ведь прекрасно знают меня в лицо! И пропуск у меня есть! Но все равно каждый раз повторяется одна и та же история!
– Я не видел, чтобы ты показывал им пропуск, – заметил Быков.
– Правильно. Я забыл его в лагере. Но он есть! И они это знают!
– Возможно, было бы проще держать пропуск при себе? – осторожно заметила Хизер.
– Зачем? – удивился Кирунда. – Дай этим оболтусам денег – и они пропустят кого угодно, хоть целый автобус охотников.
– Так заплатил бы, – обронил Быков.
– Если кто-то думает, что в нашей стране деньги растут на деревьях, как листья, то он очень ошибается, – произнес проводник с оскорбленным видом. – Я не миллионер, чтобы раздавать каждому по сто баксов.
Хизер, которая тоже не была миллионером, сделала примирительный жест, призывая Быкова прекратить этот разговор. Ей не хотелось, чтобы потомок гордого африканского племени выставлял себя в неблагоприятном свете. Это мешало бы ей рассматривать его как равного себе. В своем стремлении обелять черных всегда и во всем западная цивилизация незаметно для себя докатилась до полнейшего мазохизма.
Быков отвернулся и стал рассматривать лес, по которому они ехали. Скорее это была роща, состоящая из групп деревьев, разбросанных по холмистой равнине. Настоящий лес, густой и темный, остался в стороне. Дорога, петлявшая среди холмов, привела путешественников к подножию величественного баобаба, раскинувшего ветви над почти голой площадкой размером с пару теннисных кортов. Там стояли три разноцветные палатки и прицепной трейлер, выполняющий роль основного жилища или офиса. Вокруг черного кострища были разложены камни для сидения. На привязанных к веткам веревках были развешаны продукты, как сразу догадался Быков, имевший опыт в сооружении жилья в местах обитания хищных зверей и птиц. Обратил он внимание и на недостроенную ограду, протянувшуюся вдоль лагеря, на пластиковую цистерну с питьевой водой и на еще одну бочку со знаком «Огнеопасно», установленную на разумном удалении от кострища.
Под брезентовым навесом были расставлены ящики, образующие нечто вроде общей столовой с большим столом и местами для сидения шести человек. Они были накрыты пестрой местной тканью и выглядели празднично. Из-за стола выскользнула темнокожая девушка в желтом платье и подошла, чтобы поприветствовать вновь прибывших. Увидев ее, Быков понял, что никуда он отсюда не уедет. Во всяком случае до тех пор, пока эта девушка будет улыбаться ему, как улыбнулась при знакомстве, когда Кирунда представлял ее и приезжих друг другу.
Звали ее Луиза. Она была не негритянкой, а мулаткой, с таким правильным и совершенным лицом, что дух захватывало. Фигура, затянутая в желтую материю, тоже была безупречна. Как и грация, с которой это создание двигалось, смотрело и дышало. И как только природе удалось сотворить столь прекрасное создание? Сколько генеалогических ветвей должно было скреститься, чтобы получить подобный результат?
Луиза рассказала гостям, где и как удобнее всего мыться, стираться и сушить одежду. С детским смущением указала на кусты, за которыми… гм, уединялись женщины, и те, где было отведено место мужчинам. Пока Быков возился с новыми палатками, Кирунда развел костер, а Луиза выставила на стол блюда из батата и цветной фасоли. В качестве десерта послужили початки холодной, но удивительно сладкой кукурузы. Изголодавшийся Быков решил, что в жизни не ел ничего вкуснее.
Возможно, дело было в том, что свой кочан он получил из смуглых рук прекрасной Луизы?
4
В сумерках в лагерь приехал на скутере партнер Стеллы Сноуден, рыжеватый британец по имени Сэнди О’Делл. Он был антропологом и лаконично обмолвился, что ищет в Уганде прямые доказательства генетической связи гомо сапиенс с человекообразными обезьянами. Походил он не на ученого, а на теннисиста или футболиста: подтянутый, жилистый, с воинственно топорщащейся щеточкой песочных усов и бесцветными глазами, смотревшими одновременно и на собеседника, и сквозь него.