Глубже
Шрифт:
Бриджит сморщила нос.
— Так и есть. А я хочу с ним танцевать. Он такой хорошенький. Как рождественское украшение.
— Из него получился бы самый красивый в мире мальчик-гей, — соглашается Куинн. — Пойдем, вернем его себе.
Куинн выставляет локти, и мы сцепляем руки и наполовину бежим, наполовину скачем по коридору, как пьяные мушкетеры. Мы машем своими браслетами парню из службы безопасности, которому очень, очень надоела его работа и он совершенно не обращает на нас внимания.
К
И нет ни одной мысли о Нейте.
***
— Я принесла тебе подарок.
Уэст поднимает глаза от весов, куда он высыпает большие черпаки муки в самую большую миску для смешивания.
— Да?
Я встряхиваю белый пластиковый пакет, который держу в руках.
— Кукурузные орешки, батончик «Маундс» и два «Монстра».
— Ты знаешь путь к моему сердцу.
— Я знаю, как не дать тебе превратиться в маленькую сучку по вечерам в среду.
Уэст улыбается и берет пакет. Он сразу же отхлебывает энергетический напиток из банки, закрывая глаза от удовольствия.
Он выглядит усталым. По средам ему хуже всего, потому что после обеда у него лабораторная. В большинстве дней он дремлет после занятий, но по средам ему приходится спать четыре часа, потом идти в лабораторию, работать в библиотеке и снова отправляться в пекарню.
— Что ты смешиваешь, французский хлеб?
— Да. Хочешь добавить укроп?
— Конечно.
Я заглядываю в планшет, висящий у раковины, чтобы узнать, сколько буханок нужно Бобу. Уэст подходит ко мне сзади, упирается одной рукой в шкаф, где висит планшет, и прижимает свой холодный напиток к моей шее.
— А-а-а! Не надо!
Он выдыхает смешок и отодвигает его, но не перестает прижиматься ко мне.
Если бы я сдвинулась на несколько сантиметров. Если бы я сильнее прижалась к нему.
— У тебя был хороший день? — пробормотал он.
Боже. Что он делает со мной?
Я даже не думаю, что Уэсту нужно проверять планшет. Все уже в его голове.
На нем расстегнутая красная клетчатая фланелевая рубашка, с подвернутыми рукавами. Я думаю о том, чтобы провести ладонью по его предплечью. Почувствовать мягкий пух волос и блестящую кожу под ними.
Я думаю о том, чтобы повернуться к нему лицом.
Но я просто вдыхаю и выдыхаю. Сохраняю нормальный голос, когда отвечаю:
— Да, неплохой. Я встретила Куинн за обедом, и мы с Бриджит в итоге сидели с ней и Кришем.
— Второй раз за неделю у тебя была компания за обедом.
Я набираюсь смелости, чтобы повернуться
— Знаю. Я практически светская бабочка, верно?
Уэст почти улыбается. Чувствую себя так, будто я — эксперимент, который он проводит. Что она сделает, если я так поступлю?
— Ты хоть немного поспала перед тем, как прийти сюда?
— Несколько часов. И после занятий я тоже долго дремала. Вот, смотри, — я поворачиваю щеку, чтобы показать ему отпечаток от подушки. — Я пыталась читать, но заснула на диване и навсегда заклеймила вельвет на своем лице.
Он подходит еще ближе, чтобы увидеть слабые линии, которые остались и спустя несколько часов. Он слегка проводит пальцами по моей челюсти и наклоняет мое лицо к себе.
Вот бы он меня поцеловал.
Вот так просто, с напитком в одной руке и непринужденной полуулыбкой, умелыми пальцами подставляя мои губы туда, куда он захотел.
Я вздыхаю.
Не заводись, Кэролайн. Он просто смотрит, потому что ты ему сказала.
— Мило, — говорит он. — Я ревную.
— К моему сну?
— К твоей подушке.
Я стою с жаром, ползущим по щекам, дышу через открытый рот и пытаюсь убедить себя, что он не это имел в виду.
Дыши, идиотка. Укроп, луковые хлопья и семена мака. Сосредоточься на работе.
Но я не могу, потому что невозможно отвести взгляд от его глаз. Они сегодня серо-голубые, грозовые тучи и крошечные сверкающие вспышки молний.
Что ты хочешь от меня? Возьми. Что бы это ни было. Пожалуйста.
Он глотает остатки своего напитка «Монстр» и я смотрю на его горло. У него щетина, как всегда по вечерам в среду. Нет времени бриться. Его голова откинута назад, глаза закрыты. Я замечаю, что край его черной бейсболки давит на шею, что его темные волосы длиннее, чем в прошлом месяце и закручиваются за ушами, поднимаясь на ткань бейсболки. Он выглядит усталым и.… я не знаю. Хрупким. Как бы я хотела дать ему что-нибудь, кроме закусок, которые купила в Кам энд Гоу по дороге сюда.
Как бы я хотела дать ему отдых. Легкость.
Я бы хотела, чтобы он перестал так мучить меня, что я чувствую, что могу взорваться, а он такой спокойный, что я даже не могу понять, делает ли он это специально.
Его предплечье напрягается, когда он убирает напиток ото рта, затем сжимается, когда он раздавливает банку. Мое внимание привлекает то, что выглядит как черная кожаная манжета на его запястье.
— Что это?
Он смотрит туда, куда я смотрю.
— Браслет.
— Я знаю, дурачок. Он новый?