Глупая сказка
Шрифт:
– Зеленки хочешь? – спрашивает тренер.
– На что она? Мы люди привычные…
– Инфекция может попасть.
– Я противоинфекционный.
– Шустер на язык, – говорит тренер. – Ты, парень, не в свою весовую категорию лезешь. Чего ты к Дробышеву привязался? Найди кто пощуплее и разминайся с ним.
– Тяжело в учении, легко в бою, – говорю.
Отошел в сторону, а сам замечаю, что теперь тренер глаз с меня не спускает. А Гора уже кончил упражнения делать, перешел к бегу. Пробегает мимо меня, а я возьми да сковырнись
– Ты что ко мне лезешь? – кричит, а сам мне руки-ноги выворачивает, как кузнечику, мутузит под дых кулаками. Едва отбили.
Упал я на мат, еле лапками шевелю, а Гора все сердится, все наскакивает.
– Это псих! – кричит. – Его надо изолировать!
Теперь Гора принял все меры предосторожности, и мне ни разу не удалось застать его врасплох. Я просто бежал на него трусцой, выставив вперед свои далеко не бронебойные кулаки. Гора хватал меня за шкирку и кидал в дальний угол. Я вставал, отряхивался от пыли и снова бежал на Гору. И так раз десять, пока тренер действительно не изолировал меня, посадив на скамейку.
К концу разминки пришел другой тренер, весь в черном: черные брюки, черная рубашка, черные тапочки и черный ремешок от часов. Я в жизни не встречал такого черного человека. Вместе с белым тренером они склонились над тетрадкой и принялись гудеть и щелкать секундомерами. Потом разом подняли головы и уставились на меня. Я понял, что разговор идет обо мне, и навострил уши, но слышимость была слабая из-за хруста костей и еканья разминающихся. Я лишь расслышал два слова:
– Страшно моторный…
В общем, меня приняли без экзаменов. Так из-за того, что я встретил девушку почти без недостатков (которая все же не стала дожидаться, когда у меня порвутся уши, переломится нос и отрастет бегемотный загривок, и однажды не пришла на свидание), я стал спортсменом и даже теперь «тренирующимся Тренером».
К факту, что я тренер, в нашей семье относятся по-разному. Наша Мама считает, что я просто валяю дурака. Она убеждена, что все спортсмены бездельники и что нам зря дают талоны на обед во время соревнований. Мама сравнивает меня с хищным зверем в зоопарке.
– Мне не жалко мяса, – говорит Мама. – Но согласись, что ты не производишь материальных ценностей.
Мама страшно гордится, что производит материальные ценности, хотя и неизвестно, какие.
– А разве ты производишь материальные ценности? – как бы между прочим спрашиваю я. Загадка Маминой работы не дает мне покоя.
Я спрашиваю так, наобум, чтобы спровоцировать Маму.
Мама подозрительно смотрит на меня.
– Если бы ты был не ты, я бы подумала, что ты шпион, – говорит она обычную в таких случаях фразу, замыкается в себе, и на этом разговор об общественной полезности спортсменов заканчивается.
Остальные члены нашей семьи смотрят на спорт менее философично. Бабушка, например, уверена, что спортсмены просто-напросто несчастные люди, которые истязают себя неизвестно зачем, наподобие некоторых сектантов.
– Бедненький ты мой дурачок, – говорит Бабушка, когда я прихожу домой с тренировок, и гладит меня по голове, как неразумное дитя. – Устал? Как они тебя измутузили, проклятые. Ты бы не лез, сынок, на рожон. Соревнуйся потихоньку, держись в сторонке. Будь, сынок, похитрее.
Дедушка же за меня.
– Спорт воспитывает силу и волю, – говорит Дедушка в тех случаях, когда молчать уже нельзя, когда Бабушка наступает ему на горло.
– Ты посмотри, старый, какой у твоего сына синяк – кричит Бабушка – Ты чего молчишь? Ты почему не запретишь ему заниматься этой дурацкой борьбой?
– Спорт воспитывает силу и волю, – говорит Дедушка, и я никак не могу понять, повторяет ли он эту фразу, чтобы отделаться от Бабушки, или действительно так считает. Уж больно хитер наш Дедушка, уж больно коварен под маской дипломатического представителя.
Но иногда, когда мне приходится возвращаться домой особенно побитым или с вывихнутой конечностью и все начинают хлопотать вокруг меня, за исключением Дедушки, который чинит какую-нибудь Рисову игрушку, нахмурив свои кустистые седые брови, мне кажется, что Дедушка произносит эту фразу не особенно искренне.
Единственный человек в семье, который всерьез воспринимает меня как спортсмена, – это Рис. Особенно когда он парит в свободном полете от середины комнаты до кушетки.
– Конечно! – вопит в таких случаях Рис. – Ты справишься с ребенком! Ты мастер спорта! Вот вырасту, получу мастера – и тогда посмотрим!
Вообще Рис с малолетства воспринимает меня как грубую физическую силу. И так считать у него есть все основания.
Вопрос имеет свою историю До трех лет, пока Рис передвигался, держась за мебель, все шло нормально, как и должно было идти. Рис издавал различные требующие звуки, и каждый звук немедленно претворялся в жизнь. В дальнейшем же, когда Рис стал проявлять признаки грубого и необузданного характера, со всей остротой встал вопрос, какую из двух систем воспитания к нему применить: чутко-благородно-нежную или спартанскую. Мама стояла за чутко-благородно-нежную. Я – за спартанскую.
– Ребенок должен расти чутким и отзывчивым, – говорила Мама. – С ним надо быть ласковым, добрым, удовлетворять все его желания. Тогда и он будет с людьми добрым и отзывчивым.
– Ребенок должен с малых лет привыкать к трудностям, – говорил я. – Чуткость и отзывчивость возникают как результат преодоления трудностей. Только испытанное страдание дает полное понимание всей глубины горя другого человека.
– Ты поэтому не дал ему попугая?
– Да. Я не дал ему попугая, чтобы он понимал, что не все легко дается. Что попугая, как и все остальное, надо заработать.