Глядя в будущее. Автобиография
Шрифт:
В тот августовский день, когда президент объявил, что японцы запросили мира, я находился на военно-морской базе "Ошен" в Виргинии. Барбара и я жили в Виргиния-Бич. Заявление президента прозвучало в 7 часов вечера. Через несколько минут все соседние улицы были заполнены моряками, летчиками, их женами и членами их семей, справлявшими торжество до глубокой ночи. Мы присоединились к празднующим, а затем, прежде чем отправиться домой, зашли в ближайшую церковь, заполненную людьми, возносящими благодарения и поминающими тех, кто погиб на войне. Прошло четыре года, и война наконец окончилась.
Мы были еще молоды, жизнь была впереди, и на Земле был мир. Это было лучшее из всех времен.
Умение
Лидером среди отбивающих йельской команды является Боб Джеймс, второкурсник… который достиг внушительного показателя 0,452, в то время как три других игрока основного состава выбивают в среднем 0,300 [22] .
21
Питчинг — ввод мяча в игру питчером под удар отбивающего нападающей команды. — Прим. ред.
22
Соотношение удачно отбитых мячей к числу попыток отбива на позиции отбивающего. Средняя результативность 0,300 считается очень хорошей, а 0,452 — рекордной. — Прим. ред.
После своего впечатляющего дебюта в команде Джордж Буш, классный первый бейсмен [23] , достиг показателя 0,167, но он так далеко отбивает мяч, что полевым игрокам защищающейся команды приходится очень много за ним бегать…"
"Нью-Хейвен ивнинг реджистер", весна 1946 года
Что же привело меня в Техас?
Сказать правду? Я хотел бы ответить, что это был "жирный контракт профессионального бейсболиста" — такой же, какой получил Фрэнк Куинн в бостонской команде "Ред сокс", после того как окончил Йельский университет. ("Жирный контракт" в те годы означал любую сумму выше 50 тысяч долларов в год. Сегодня Куинн, будь он в прежней спортивной форме, получал бы в год миллион долларов.)
23
Первый бейсмен — игрок защищающейся команды, располагающийся у первой базы. Обычно это шестой по силе игрок в защищающейся команде. — Прим. ред.
Фрэнк был феноменальным питчером, который помог нашей команде выиграть подряд два чемпионских титула в Восточной студенческой лиге в 1947–1948 годах. В 1948 году капитаном йельской бейсбольной команды стал я — "классный первый бейсмен" при игре в защите, но, когда дело доходило до игры в нападении, мое место оказывалось в нижней половине списка отбивающих мяч. Когда я начал играть за университет, про меня говорили: "Хорош в поле, но без удара". Все же от сезона к сезону я играл увереннее и увереннее. В последний студенческий год мой игровой стиль уже можно было охарактеризовать словами: "хороший полевой игрок с неплохим ударом".
Однажды после особенно удачной игры в нападении в Рейли, штат Северная Каролина (я, помнится, отбил тогда мяч четыре раза из пяти попыток и пару раз добежал сразу до второй базы), ко мне, когда я покидал стадион, обратились вербовщики из профессиональных бейсбольных клубов. Но это было первое и последнее предложение в мой адрес со стороны "профи".
В то же время я получил множество советов, как улучшить свой отбив мяча, не только от нашего тренера Этана Аллена, но и от главного администратора стадиона Морриса Гринберга. В первый год моей игры за йельскую команду Моррис, понаблюдав за тем, как я отбиваю мяч, пришел к нам на Чапел-стрит, где мы жили с Барбарой, и подсунул под дверь письмо следующего содержания:
"Уважаемый сэр,
Наблюдая за Вами с начала сезона, я пришел к выводу, что главная причина Ваших частых
Ваш друг Морис Гринберг".
Моей первой реакцией, после того как я прочел эту записку, было желание найти Морриса и поблагодарить его за совет; моя вторая мысль состояла в том, что в его совете что-то есть. Обычно я так много думал о технике удара битой по мячу — где и как встретить мяч, как продлить контакт с ним и как отбить его подальше, — что отбивал мяч, как бы защищаясь от него. Я старался не столько сделать мощный результативный удар, сколько не допустить ошибки по принципу: не выиграть и не проиграть. Поэтому я решил последовать совету Морриса и стал на тренировках больше "атаковать" мяч. Хотя это не принесло мне контракта с профессиональным клубом, но, когда я заканчивал играть в бейсбол, мои показатели с битой улучшились до весьма уважительного уровня 0,280.
А закончил я свою карьеру бейсболиста в финале студенческого чемпионата США в Каламазу, штат Мичиган, в июне 1948 года, через два с половиной года после того, как был демобилизован из военно-морского флота и поступил в Йельский университет. Подобно другим семейным ветеранам войны, я стремился как можно быстрее получить диплом и наверстать потерянное время. Моя жизнь в этот период разительно отличалась от развеселой студенческой жизни перед войной.
Барбара, маленький Джордж — он родился в июле 1946 года — и я жили вне университетского кампуса в огромном старом доме, поделенном на маленькие квартирки. Если быть точным, их было 13. Я не хочу особо подчеркивать нехватку жилья в послевоенный период, но в этом доме кроме нас проживала еще дюжина семей ветеранов, и каждая тоже с ребенком, а у Сэлли и Билла Ридеров было двое детей. Итого 40 человек.
Нехватку пространства в этом доме 37 по Хиллхауз-авеню мы компенсировали как только могли. Когда в одном доме все 24 часа в сутки живут сразу 40 человек, то вы должны или полюбить друг друга, или сразу же съехать. Но именно здесь мы надолго и тесно подружились с несколькими семьями, и добавлю к этому, что сам адрес — Хиллхауз-авеню, 37 — был очень знаменит, ибо нашим соседом был сам президент Йельского университета Чарлз Сеймур.
Политическая жизнь в кампусе не отличалась активностью. Нашумевшая книга Билла Бакли "Бог и человек в Йеле" еще не появилась: она вышла в свет лишь два года спустя. И если не считать того, что я следил за газетными новостями — о разгоравшейся "холодной войне", об установлении господства русских в Восточной Европе и о "берлинской блокаде", — то я оставался в стороне от политической жизни. Большинство других ветеранов чувствовали примерно то же самое. Мы принадлежали к тому поколению, которое один журналист назвал "молчаливым" в сравнении с активностью молодежи 30-х годов. Это отнюдь не означает, что мы действительно молчали или что нас не волновали события в мире. Просто после четырех лет войны нам приходилось все нагонять. Я вернулся к гражданской жизни с ощущением, что мне необходимо как можно быстрее получить университетский диплом и заняться бизнесом. Ведь у меня на руках была семья.
Моей главной учебной дисциплиной была "скучная экономика", но, с моей точки зрения, эта наука отнюдь не была скучной. Я напряженно занимался, с радостью работал в библиотеке и преуспел в учебе настолько, что получил диплом с отличием. Формально моей второй дисциплиной была социология, но только формально. Фактически же после экономики все свое внимание я отдавал европейскому футболу и бейсболу. Особенно бейсболу.
Еще будучи мальчишкой, я очень увлекался Лy Геригом из команды "Нью-Йорк янкиз", игравшим на посту первого бейсмена. В свое время Гериг играл за команду Колумбийского университета и уже тогда создал своеобразный стандарт спокойного превосходства как во время игры, так и в другое время. Ничего бросающегося в глаза, никаких выходок — настоящий идеал спортсмена. Он прекрасно играл в защите, мог мощно отбить мяч и блестяще выходил из трудных игровых ситуаций. Это был великий спортсмен — лидер команды.