Гмоны – истребители разума
Шрифт:
– У Родика хронический и очень активный геморрой, так что, такие крики он часто издаёт. У каждого, как говорится, своя судьба, своя дорога.
– Вы не слышите? Там, в кустах, кто-то рычит, – Ковалёву показалось, что неподалеку от них разгуливает дикий зверь.– Возможно, медведь. Правда, попусту он никогда не рычит. В редких случаях.
– Тут случай совсем не редкий. Родион Емельянович ещё не так рычать умеет одним местом… с помощью своего очка, – не без ехидства сказал Петя. – Не надо было ему молоко долбанное пить.
Но кто бы мог подумать
Одновременно, почувствовав недоброе, все, включая шофёра и лейтенанта, выскочили из машины и бросились в овраг. Это произошло буквально минут через десять после того, как Осиновский, не состоявшийся отшельник или крестьянин, отлучился от них по большой нужде. Им предстояло увидеть жуткую картину. Тело Осиновского было разорвано на несколько частей. Трава в крови, из раздавленного черепа явно высосан головной мозг.
– Неужели эти куски мяса, – с ужасом пролепетал Василий, – раньше были Родионом Емельяновичем?
– Да! Были! Были!! Были!!! – С шёпота перешёл на крик Григорий.– Неужели ты не понял, олух царя небесного, что Родика наполовину сожрали?!
– Жаль. Теперь я лишился работы и хорошей зарплаты, – у Пётра было отвратительное настроение. – Не везёт. Три года назад шоферил я у одного крутого. Так того, мотоциклисты-байкеры пистолетными пулями пришили. Всё при мне и произошло. Всё выглядело совсем не так, как сейчас. Меня тогда не зацепило, но до сих пор левый глаз дёргается.
– Мне плевать, что у тебя там и где дёргается! Мне твои мемуары тут слушать некогда! – Григорий был зол на себя и всех присутствующих. – Дело-то произошло мерзкое. Нам тут каждому за это по ордену дадут. Он будет у нас всю жизнь с шеи свисать до самой… скорлупы! Что за тупой день! Но ментов, которые копы, вызывать надо бы. Без них не обойтись.
Главный телохранитель Осиновского отошёл в сторону, достал из кармана пиджака мобильный телефон и начал куда-то названивать. Что-то и кому-то объяснял, жестикулируя руками. Но о чём он говорил, никто не слышал. Василия тошнило. Причём, выворачивало, как говорится, все кишки наружу. Он первый раз видел такое.
Потом они поднялись наверх, к дороге, к машине. Все курили, ожидая приезда полиции и «скорой помощи». Василий, с бледным и возбужденным лицом, открыл дверцу машины, достал из салона бутылку «Камю» и жадно приложился к ней губами. Потом ещё раз, и ещё. Никто и ничего ему не сказал, понимая душевное состояние молодого охранника.
Моментально опьянев, он сел прямо у одного из колёс «Ланд Крузера» и глухо сказал:
– Какие мы, к чёрту, телохранители! Мы ведь даже тело Родиона Емельяновича не сохранили!
– И почему такая несправедливость происходит? – Сам себя или кого-то Всемогущего и Всесильного спросил Петя. – Почему такое с людьми творится? Почему человеческая
– Потому, что всё больше и больше появляется на белом свете и стран, и душ, которые находятся в изоляции от окружающего мира, – дымящаяся сигарета в руках Григорий ходила ходуном. Руки тряслись. – Они, наши души, изолированы, они в замкнутом круге. Своеобразная обсервация, в которую не войти, из которой не выйти. Выше пупа не прыгнешь. И она, блин, обсервация делается всё больше и больше.
– А я на вас всех плевать хотел! Балбесы деревянные! – Пьяно выругался Василий. – Плевать!
Григорий подошёл к сидящему на земле коллеге-телохранителю, крепко рубанул его ребром ладони по шее. Вася на мгновение отключился. Начальник небольшого мобильного отряда телохранителей и доверенных лиц Осиновского расстегнул кобуру, находящуюся у молодого охранника под мышкой, с левой стороны, и вытащил оттуда пистолет Макарова. Спрятал его в карман своего широкого пиджака.
– Я против Василия ничего не имею, – пояснил окружающим он. – Но в таком состоянии ему может померещиться что угодно. А стреляет юный балбес отменно.
Очень скоро к месту происшествия подъехали две полицейские машины. Ясно, что присутствовал здесь и представители прокуратуры. Не так ведь часто дикие звери нападают на предпринимателей. Подкатила и «скорая помощь» (это был новенький «Форд»), чтобы засвидетельствовать смерть. Следователь, в основном, задавал вопросы Григорию. Что касается, лейтенанта Ковалёва, то Виктора никто и ни о чём не спрашивал. Только записали его фамилию и сказали, чтобы он топал до расположения своей части. А там, если понадобиться, вызовут, куда надо в качестве свидетеля.
Велась тщательная фото – и видеосъёмка, производились необходимые замеры рулеткой, изучались следы и останки.
К следователю подошёл криминалист и просто сказал:
– Предположительно, господина Осиновского разорвал медведь. Но больно уж странные следы он оставил, почти человеческие. Видимо, такая у косолапого… порода.
– Ну, ни заяц же убил Родиона Емельяновича Осиновского, – своеобразно ответил следователь. – Конечно, медведь. Кстати, это уже второй случай за месяц на трассе Москва-Санкт-Петербург. Есть, правда, у меня и очень не вероятное предположение.
– Жаль мужика. Хоть и магнат. А всё равно, тоже ведь… человек,– выразил своё чисто гражданское мнение криминалист. – Я тоже допускаю, что здесь поработал совсем не… медведь.
Лейтенант Ковалёв пошёл по тропе, через в рощу, в одну из воинских частей. Туда он и направлялся по своим служебным делам. Ему сказали, что он, как свидетель, совершенно не нужен на месте происшествия. Так посчитали следователь, главный телохранитель Григорий, да и все остальные. Но Виктор знал то, о чём ему не рекомендовано было говорить. Он совершенно не сомневался, что Осиновского разорвал один из гмонов.