Гмоны – истребители разума
Шрифт:
А столичные средства массовой информации, в подавляющем большинстве, ненавязчиво, но методично и постоянно убеждают свою аудиторию, что так и должно быть. Вот потому и крепчает у народа ностальгия по былым временам, хотя и в них-то ничего доброго и путного не наблюдалось. Так, фрагментами… Князьков разного уровня хватало и во времена совдепии.
– Старуха – провокатор,– убеждённо сказал Григорий.– Вот такие и подрывают устои нашей демократии.
– Устои чего? – Удивлённо переспросил Осиновский.– Вот видишь, Гриша, ты даже всему беспределу и название придумал. Демократия! Да будет тебе известно, что определение «устои»
– Только не надо, Родион, меня на словах ловить, буквоедством заниматься! – Обиделся Григорий.– Не стоит пришивать надёжному человеку какую-то… аполитичность! Меня уличать в чём-то… неблагонадёжном, который за родину кровь проливал?
– Значит, тебя не надо считать провокатором, потому что ты просто не совсем верно и точно изволил выразиться, приклеил «устои» к «демократии»? – Продолжал мыслить вслух по поводу равенства, братства, свободы и справедливости Осиновский.
– А вот бабку, которая, кроме своей клюквы в жизни ничего доброго не видела, следует в чём-то… крамольном обвинить. Кровь ты конечно проливал… Не спорю и не знаю, чью и зачем.
– У меня два ранения имеется, – спорил с шефом Григорий, – и награды.
– При этом у тебя, Гриша, тебя настолько загажен мозг, что ты даже не в состоянии понять, что старушка – не американский парашютист, – выставлял свои аргументы магнат. – Она ведь и мыслит правильно. Если что-то где-то отделяется, ранее неотделимое, то почему бы, к примеру, тому же Вашингтонской знати не покинуть пределы Вашингтона или, допустим, Нью-Йорка. Могут же они взять для себя, для жизни, кусочек земли… где-нибудь, на Аляске. Еще посмели против России хвост поднимать! Я хоть и буржуй, можно сказать, но патриот своей родины!
– Ну, вас понесло, господин Осиновский! – Смело заметил Григорий.– Про патриотизм хорошо говорите, а всё остальное слушать даже…
– Ты у меня будешь слушать всё, что я скажу,– серьёзно предупредил его предприниматель. – Они, заокеанские магнаты и чиновники, ведь постарались же, к примеру, разделить на клочки Югославию. Борцы, блин, за права человека! Какого человека, снежного? Вот там-то, в этой долбанной Заокеаниии, демократии не было и никогда не будет. Люди живут ради собственного желудка и считают, что они свободны, как птицы. Но такие птицы жирными пингвинами называются и о полётах лишь мечтают.
Беседу вели только телохранитель Григорий и магнат Родион. Все остальные только слушали. Пусть философствуют. Много и долго говорить – не мешки ворочать.
А эти полемизирующие друг с другом господа тяжелей сотового телефона в своей жизни ничего не поднимали.
– Ну, ты в курсе, Гриша, что большинство граждан в тех же США свободны, но очень условно и весьма относительно, – не унимался Осиновский. – Вот и нас они всех тащат в такое же болото. А мне в последнее время стыдно, что всё именно так и происходит. Жив буду, может быть, построю себе в деревне домик, и буду горох сеять. Пургу не гоню. Если успею, то сделаю. Всё, что у меня есть, пусть друганы всяких мастей себе забирают… Всё одно, народу ничего тут не отломится. Основные копейки благотворительных фондов в карманах
– Вы произнесли целый монолог, Родион Емельянович, – сказал лейтенант Ковалев. – А родине, я считаю, надо отдать всё, что имеешь.
– А что ты-то, лейтенант, имеешь? – Осиновский стал впадать в меланхолию. – Ты, кроме пары хромовых сапог и собственной жизни, ничего не имеешь. Ну, чуть больше некоторых других денег получаешь… Ну, и что?
– Вот её, свою жизнь, если надо будет родине, и отдам за неё,– Ковалёв сказал просто. – А как же ещё иначе? Только так русский, российский человек жить и думать должен. С вами в чём-то я согласен, а в чём-то и нет.
– А мне без разницы, согласен ты или нет, летёха! – Родион Емельянович всегда был сам себе на уме. – Сейчас вот бабка Селивониха или, как её, Матвеевна, открыла мне на нашу жизнь глаза. Слава богу, что мы, россияне, пока ещё с американским флагом в туалет не ходим по большой нужде. Но всё к тому идёт. Медленно, но уверенно.
При этом Осиновский заверил, что не за себя сейчас говорит, а за людей. Он-то преуспел. Старался, да и помогали… братаны. У него лично всё есть, и не только на Рублёвке, и не только автомобиль «Линкольн». А вот народные массы ждут у моря погоды. При новейших традициях, позаимствованных из-за Океана, вряд ли, в нынешнем веке дождутся. Одним словом, чем дальше в лес, тем больше дров. Их там – море, уже наломанных. Постарались предыдущие рулевые от имени народа довести народ до совершенно неадекватного состояния.
– Очнись, Родион, – урезонил предпринимателя Григорий. – Вспомни, кто ты, и думай только о хорошем. Каждому ведь своё. Кому выпало быть последним бомжём, а кому-то – первым министром.
– Верно, Гриша. Что-то у меня от удачи шарики за ролики зашли. Я очень успешный предприниматель. Меня сам… который этот… уважает. Вы знаете, о ком я говорю? Поэтому, молчите громче! Кстати, он классный парень и, относительно, справедливый. Правда, фрагментами. Главное, что он себя уважает. Такой вот у меня приоритет, мужики,– начал расхваливать себя Родион Емельянович, – всегда будет за мной, Осиновским. Ты, к примеру, Петя, шофёр мой личный, у меня будешь зарабатывать ещё круче! Здесь не дешевый базар. Я всегда держал своё слово. Или я его не держал, Пётр Иванович, а-а?
– Держали, Родион Емельянович, – откровенно согласился с предпринимателем водитель, – всегда поддерживали и морально, и даже… материально. Вон, ребята не дадут соврать.
Шофёр, именно, таким образом, сосредоточенно, следя за дорогой, обратился к сидящим на заднем сидении к охранникам, в общем-то, крепким мужикам, поверенным во многих делах Осиновского, секретарям процветающего бизнесмена, а, по сути, его телохранителям с большим опытом и стажем. Само собой, представители службы личной безопасности Родиона Емельяновича были и вооружены до зубов.
– С данным утверждением не поспоришь,– отозвался на голос шофёра Вася.– Не бедствуем.
Григорий, человек, что постарше и, конечно же, поавторитетнее, вместо того, чтобы выражать восторг по поводу коммерческих удач и щедрости своего хозяина и работодателя, несколько даже наставительно сказал:
– Я думаю, зря, Родион, мы заехали к твоей тётке в Чудово. Ты переутомился, а завтра у нас целый вагон дел. Да и сейчас ты зря почти три литра молока выпил. Погорячился. Тебя разорвёт, как бомбу.