Гнёт Луны
Шрифт:
— Феликс, а ты потребуешь развода?
— Потребует! — прошипел Ричард. — И будешь нам алименты платить, по отелям катать и всячески соблазнять.
— Так вы опять меня замуж позовете, — Ил рассмеялась. — Но уже будет поздно, потому что я выскочу за Рене.
— Что?! — взревел парень.
— Да, мы будем в тайне от него встречаться в дешевых мотелях на окраине города, — проворковала Ил, наслаждаясь ревностью Ричарда. — Каждая наша встреча будет полна животной страсти и отчаяния. Мы будем любить друг друга как в последний раз, потому что Рене будет ревнивым тираном, но я буду вновь и вновь сбегать
— Я тоже, — прохрипел Ричард. — Всегда хотел тебя отыметь в тесном мотеле на грязных простынях и с тараканами в углах.
— Феликс, ты к нам присоединишься?
— Ты с порога будешь мне отсасывать, как только за тобой закроется дверь, Искорка. В узком платье от кутюрье, на которое я обязательно спущу, чтобы ты в панике не знала, как избавиться от пятен моей любви, — проворковал мужчина.
— Продолжай, — застонал Ричард.
— И так как Феликс тоже очень ревнивый, — Ил скользнула рукой между бедер, — то его злость возьмет вверх, и он схватит меня за волосы и вдавит мое лицо в лобок, проталкивая член в узкую глотку.
Дыхание Ричарда участилось, за его всхрипами Ил услышала тяжелые вздохи Феликса.
— Я вскидываюсь под крепкими руками, задыхаясь от нехватки воздуха и сильных спазмов, — Илона по кругу провела пальчиками по напряженному клитору, — но Феликс с рыком вдавливает мою голову, дернув тазом. Он хочет наказать меня за то, что я посмела опоздать на пять минут, ведь никто не смеет заставлять его ждать.
— Дальше… — прохрипел со сдавленным стоном Ричард.
— На мгновение он выскальзывает из моего мычащего рта, презрительно плюет в лицо и вновь агрессивно прорывается через слабые извинения и упругий язык. Несколько толчков, которые распирают меня болью и ненавистью, и ослабевшими руками бью Феликса по ногам.
Охи Ричарда переросли в стоны и тихое поскуливание. На фоне рыкнул Черный Коготь, и Ил в судороге экстаза прошептала:
— У меня темнеет перед глазами, последний мягкий спазм прокатывается по истерзанной глотке, и Феликс с презрительным рокотом наполняет меня горячей спермой.
— Кончаю, — просипел Ричард под шипение Черного Когтя. — Прямо на твое заплаканное лицо, мерзкая шлюшка…
— И с всхлипами признаюсь у ваших ног в любви, — Ил закрыла глаза, прислушиваясь к хриплому дыханию двух оборотней. — Любви, что будет вечно гнать в ваши объятия.
— Прости за шлюшку, — проворковал Ричард.
— Я не в обиде, — легко рассмеялась Илона. — Это было очень экспрессивно и эмоционально.
— Я так скучаю, Пинки, — печально вздохнул оборотень. — Хоть на луну вой.
— Ри, никакой отель не пошатнет мою любовь к вам и сыновьям, — Ил плеснула теплой воды на грудь. — Я ценю нашу семью, и если я ее лишусь, то, наверное, умру от тоски.
— А вдруг ты опять влюбишься в Рене?
— Дикки… — прошептал Феликс.
— А вдруг он захочет жить с нами?! — взвизгнул в панике Ричард. — Вы об этом подумали? Я вот подумал! Он же тут всех волчиц перепортит! И твою сестру, Феликс, в том числе. Будет весь такой томный ходить по лесу с кисточкой в зубах, совращать всех подряд и предлагать нарисовать портрет! Женщины любят художников. Они ведь такие загадочные и одухотворенные.
— Он не
— И никаких обнимашек и поцелуйчиков с ним, в случае чего, — пискнул Ричард. — Он же полезет целоваться! Фу!
— В случае групповушки? — уточнила Ил. — Давайте, вы уже об этом с Рене сами побеседуете. И вообще, я надеюсь обойтись без групповушки. Я хочу с ним договориться, Ри.
Ричард разочарованно замолчал. Молодому оборотню, вероятно, очень зудело на практике узнать, каково это в три смычка отлюбить женщину. Пересмотрел волчок порнушки, ох, пересмотрел. Ил вообще не хотела думать, как можно справиться с тремя кобелями, это же неудобно.
— Да ты права, надо отвадить Рене от Лестера… Я как-то забыл, ради мы заключили пари.
— Какое бы ты ни приняла решение, Искорка. Я приму его, — прошептал Феликс. — Но я теперь знаю, как мне тебя наказать, если…
— Все, мальчики, — цокнула Ил. — Хватит меня тут склонять ко всякому.
Ил сбросила звонок, положила смартфон на пуфик и неторопливо вылезла из пены, как настоящая Афродита, изнеженная и томная. В номере ее ждал сюрприз. На софе в просторной гостиной лежало алое платье и коробка с туфлями. Без записки. Ил с интересом взглянула на бирку изысканной тряпки и цокнула. Рене решил побаловать жертву своих игр дорогим нарядом и ненавязчиво намекнул, что пора бы ей спуститься на ужин. Конечно, в Ил взыграло упрямство и желание явится к Рене в старых штанах и футболке, но ей так захотелось побыть красивой куклой.
Когда она натянула платье и туфли, то увидела черный длинный бархатный футляр, в котором отыскала изумруд на тонкой цепочке из белого золота. Камешек с искрящимися гранями лег на яремную ямку и скромно облагородил весь образ Илоны, подчеркивая ее зеленые глаза.
— Вот же мудак, — Ил оглядела себя в зеркале. — У него получилось из меня сделать леди. Мерзавец.
Девушка покинула номер и спустилась в ресторан на первом этаже. В глубине зала в укромном уголке ее ждал печальный и чертовски роскошный Рене в костюме цвета миндаля с небрежно повязанным алым платком на шее.
— Ты пришла, — он влюбленно посмотрел в ее лицо и скользнул взглядом по изумруду. — И приняла мой подарок. Я удивлен и безмерно рад.
— Соскучился? — Ил прищурился.
— Я тосковал все эти дни, — Рене положил подбородок на ладонь. — Засыпал и видел твое лицо.
— Только лицо? — девушка откинулась на спинку стула.
— Конечно, не только лицо, милая моя, — торопливо проговорил он. — Тебе обязательно портить наше свидание пошлостью?
— Ну, мы оба знаем, к чему ты ведешь свои заигрывания, — Ил хохотнула. — Что же ты видел еще в грезах, кроме моего лица?
— Всю тебя, мой ангел. Нагую и наивную…
— Рене, ты со своими шлюхами потерял хватку, — Ил разочарованно вскинула брови. — С отелем, конечно, был весьма ловкий ход, но вот твои слова… — она покачала головой, — они пустые. Пресные и сухие.
— Ауч, детка, больно, — скривился мужчина.
— Детка — слишком вульгарно и приторно.
К ним подплыл официант и поставил на стол блюдо с сырыми устрицами и дольками лимона. За ним явился второй и разлил шампанского в бокалы.
— Ладно, с деткой я погорячился.