Гнев ангелов
Шрифт:
— Ты что, держал его рядом с ножом? — проворчал Пол.
Близость металла могла размагнитить компас.
— Нет, за кого ты меня принимаешь!
Такую глупость мог совершить только дилетант.
— Ну, тогда происходит какая-то чертовщина.
— Вот-вот…
Впрочем, друзья знали, что они двигались в северном направлении. Никто из них и не подумал повернуть назад, бросив оленя на произвол судьбы, несмотря на то что день близился к концу, лес вокруг стал гуще, деревья — старше и подступили сумерки. Вскоре совсем стемнело, и они вооружились фонариками, но не прекратили
Они не могли позволить ему умереть от боли.
Тут Эрни Сколлей решил внести свой вклад в историю.
— Такова уж натура у моего брата, — пояснил он. — Да и Харлан такой же, — прибавил он, хотя, очевидно, вспоминал лишь покойного родственника. — Они не собирались бросать раненого самца. Эти парни не были жестокими. Вы должны понять это. А сами вы охотитесь?
— Нет, — признался я и заметил, как Эрни попытался скрыть самодовольную усмешку, словно я подтвердил его подозрения обо мне как о прирожденном городском слабаке. Но теперь настал мой черед кое-что добавить: — За животными не охочусь.
И пусть я проявил мелочность, но с удовольствием увидел, как самодовольство стерлось с его лица.
— В общем, — продолжил он, — мой брат терпеть не мог, когда страдала живая тварь, будь то зверь или человек. — Он судорожно сглотнул и закончил срывающимся голосом: — И вот под конец сам не вытерпел и своих страданий.
Мариэль склонилась к Сколлею и мягко накрыла рукой его узловатые пальцы.
— Эрни прав, — признала она. — Вам следует знать, мистер Паркер, что они оба были добрыми людьми. По-моему, они совершили ошибку, и побудившие их к тому причины нельзя полностью оправдать, да они и не оправдывались, но то был исключительный случай.
Я промолчал, не зная, что сказать, и собеседники сами продолжили рассказ. О поисках оленя больше не вспоминали, зато перешли к следующему эпизоду. Я мог бы судить об этих двух охотниках по самой истории, а она еще не закончилась.
— Так вы остановились на раненом самце, — напомнил я.
Олень, покачиваясь, стоял перед небольшой поляной. По морде стекала кровавая пена, нижняя часть шкуры покраснела. Харлан и Пол не представляли, как он продержался так долго, однако бег зверь замедлил лишь на последней миле, когда друзья наконец вновь увидели его. И теперь он, казалось, готовился умереть стоя. Но стоило мужчинам подойти ближе, как олень слегка покосился в их сторону и вновь отвернулся к поляне. Деревья вокруг нее стояли такой плотной стеной, что если бы у самца еще оставались силы, он мог бы либо продираться дальше, либо повернуть назад и словно разрывался между двумя путями. Его глаза округлились, он глубоко вздохнул и так уныло покачал головой, что Харлан подумал, что олень почти сдался.
Собрав оставшиеся силы, самец развернулся и побежал на мужчин. Харлан вскинул ружье и выстрелил в грудь зверя. Тот по инерции еще пролетел вперед, поджав передние ноги, и окончательно рухнул лишь в нескольких дюймах от охотников. Харлан подумал, что никогда еще не чувствовал себя так отвратительно из-за смерти животного, хотя и не он сделал первый неудачный выстрел. Могучая сила раненого самца, его стремление выжить были огромны. Он заслужил жизнь или, по крайней мере, легкую смерть. Глянув на друга, Харлан заметил в его глазах слезы.
— Он летел прямо на нас, — печально произнес Веттерс.
— Но он не собирался атаковать, — задумчиво добавил Пол. — По-моему, он убегал.
— От чего? — удивился Харлан.
В конце концов, что может быть хуже людей, пытавшихся тебя убить?
— Не знаю, — ответил Пол, — но он чего-то чертовски испугался.
— Да уж, без чертовщины тут не обошлось, — согласился Харлан.
Но они еще не столкнулись с чертовщиной.
С настоящей чертовщиной.
Глава 04
Извинившись, Эрни Сколлей направился в мужскую уборную. А я подошел к барной стойке, чтобы заказать еще кофейник. Пока я дожидался приготовления очередной порции, вошел Джеки Гарнер. Иногда Джеки проделывал для меня кое-какую работенку. Также он был закадычным дружком братьев Фульчи, и они считали его одним из немногих людей, первенство которых признавали без драки. Джеки притащил букет цветов и фирменную коробку конфет из старой портовой кондитерской на Фор-стрит.
— Для миссис Фульчи?
— Угадал. Она обожает сливочную помадку. Правда, без миндаля. У нее аллергия.
— Не хотелось бы доконать старушку, — бросил я. — Это может омрачить праздничек. Как сам, в порядке?
Джеки выглядел встревоженным и смущенным.
— Проблемы с матушкой, — промямлил он.
Мать Джеки обладала стихийной натурой. Рядом с ней миссис Фульчи выглядела как истинная Джун Кливер. [2]
— Опять капризничает?
— Нет, заболела.
2
Образцовая американская мать семейства из комедийного сериала «Проделки Бивера».
— Надеюсь, ничего серьезного?
— Она не хочет, чтобы об этом узнали, — скривившись, посетовал Джеки.
— Неужели все так плохо?
— Может, поговорим в другой раз?
— Заметано.
Он проскользнул мимо меня, и столик Фульчи огласился восторженными воплями, столь громогласными, что Дэйв Эрни от испуга разбил бокал и машинально потянулся к телефону с намерением вызвать копов.
— Все в порядке, — успокоил я его. — Так они выражают радость.
— Откуда ты знаешь?
— Поверь мне, драка у них на сегодня не запланирована.
— Ну, слава богу. А то наша Сладкая Кэти приготовила мамаше именинное угощение. Она ведь правда любит всякие вкусности?
Сладкая Кэти работала в «Медведе» официанткой. А по совместительству занималась выпечкой оригинальных пирожных, что побуждало волевых мужчин, несмотря на семейное положение, предлагать кулинарке руку и сердце, в надежде на гарантированный и постоянный запас сладостей. Мужья полагали, что жены смогут их понять.