Гнев ангелов
Шрифт:
Встреча с Элдричем мало порадовала меня, но, с другой стороны, встречи с юристами редко проходили иначе. Я не имел страстного желания возобновлять знакомство с человеком, иногда именовавшим себя Кушиэлем, но в основном известным как Коллектор. Также мне не хотелось, чтобы он свободно разгуливал, удовлетворяя свою страсть к божественной справедливости, или к его собственной интерпретации оной, убивая всех поименованных в экземпляре его списка, особенно если там имелось и мое имя. Я недостаточно доверял Коллектору и вполне мог вообразить, что, сочтя мое поведение неподобающим, он посчитает нужным включить меня в свою личную проклятую коллекцию. В прошлом мы поддерживали отношения хрупкого союзничества, но я не имел иллюзий на его счет: по-моему, так же как Эпстайн, он встревожился по поводу моей внутренней природы, а Коллектор, склонный блюсти в таких делах принцип осторожности, мог просто на всякий случай согрешить против закона. Он хирургически вырезал
Но, судя по всему, Коллектор ничего не знал о потерпевшем аварию в Большом Северном лесу самолете, и я считал важным сохранить тайну, не позволив даже намеку на его существование достичь ушей этого палача. Лучше уж пусть Эпстайн сохранит список, виденный Харланом Веттерсом, чем он попадет в руки Коллектора, поскольку Эпстайн по сути своей порядочный человек. Но я сомневался даже в рабби: я мало знал о его помощниках, кроме того, что эти молодцы любят размахивать пистолетами, чтобы убедиться в их способности к разумному самоограничению. По-видимому, Эпстайн оказывал на них обуздывающее влияние, но все же во многом и сам еще оставался темной лошадкой.
Казалось бы, все это очевидно, но знание личности ваших врагов является первым шагом на пути их поражения. Располагая именами, Эпстайн мог организовать отслеживание их деятельности и уничтожить этих людей в случае необходимости. Он мог также узнать, что среди его доверенных лиц имеются предатели, хотя их список неминуемо пополнился за то время, что прошло после крушения самолета. Кто знал, сколько еще народу добавилось в него с тех пор? И тем не менее получение тех списков может стать отправной точкой для дальнейших поисков. Но не оставалась ли порочная возможность того, что в некоторых случаях Эпстайн и его помощники предпочтут действовать как Коллектор, выводя из игры тех, кто представляется им наиболее опасным?
Размышляя на эту тему, я доехал до Скарборо. На волнах «Сириуса» выдавали альтернативную музыку: оригинальная аранжировка Бетховена, исполненная парой продвинутых торопыг, длилась в общей сложности около пяти минут, включая вступление диджея и даже мечтательные отклики слушателей, но у меня появилось непреодолимое желание сменить частоту, когда какой-то придурок затребовал Диаманду Галас, [41] а диджей с бешеным восторгом рассыпался в благодарностях.
На заре туманной юности, разменяв третий десяток, я общался с девицами, зазывающими к себе на кофеек, но подразумевающими при этом, что в дальнейшем вам светит больше, чем кофе, если вы не окажетесь извращенцем или наркоманом, и тогда осознал, что если мужчина действительно хочет понять женщину, то ему следует быстро ознакомиться с коллекцией ее звукозаписей. Если таковой не обнаружится вовсе, то лучше сразу закончить знакомство, поскольку только бездушная или не имеющего ничего в голове особа вообще не слушает музыку; если же она балдеет от той английской музыки «новой волны», что выдают группы типа энергичных «Смитс» или интеллектуально-замогильных «Кьюэ», то, вероятно, зациклена на своей несчастной судьбинушке, но она все-таки небезнадежна; если же девушка фанатеет от «гламурного металла» типа групп «Кисс», «Пойзон» и «Мотли Крю», то вы столкнетесь с дилеммой: либо остаться с ней на время постельных игр, либо сбежать до того, как вас заставили слушать кого-то из ее музыкальных кумиров; но если на полках девицы вы увидели Диаманду Галас, возможно, заодно с Нико, Лидией Ланч и Утой Лемпер для тихих интимных моментов, то пора извиняться и уносить ноги, пока она не подсыпала снотворного в ваш кофе, иначе, проснувшись, вы можете обнаружить себя закованным в цепи в подвале, а вышеупомянутая девица будет стоять над вами, потрясая кухонным ножом и наводящей ужас куклой, и выкрикивать имя какого-то парня, которого вы никогда не знали, но, очевидно, похожи на него внешне.
41
Диаманда Галбс (р. 1955) — американская авангардная певица и пианистка греческого происхождения, известная вокальным диапазоном в четыре октавы.
Поэтому, отказавшись от станции альтернативной музыки, я включил CD-плеер и послушал единственный альбом всегда приносящих успокоение «Уинтер Хауэрс», который звучал более гармонично и менее устрашающе. К приезду домой мое настроение улучшилось.
Припарковавшись около дома, я увидел пропущенный звонок от Эпстайна. И перезвонил ему с телефона в своем кабинете. Эпстайна взволновала смерть Дэвиса Тейта.
— Вы считаете, что это работа того типа, Коллектора? — спросил он.
— Узнав, что его застрелили, я подумал, что, вероятно, это дело рук вашей братии. Коллектор предпочитает работать с ножом.
— Что же помогло вам передумать?
— Вроде бы на теле Тейта обнаружили и ножевые раны. Вдобавок он утратил кусок мочки уха. Его убийца также прихватил наручные часы, но не тронул бумажник.
— Вы поговорили со старым законником?
— Поговорил. И у меня сложилось мнение, что Барбара Келли послала ему тот же список, что и вам.
— С вашим именем?
— Похоже на то. Его секретарша выразилась очень определенно насчет того, что мне предстоит испытать, когда черед дойдет до меня.
— Вы встревожены?
— Слегка. Меня устраивает моя нынешняя глотка, и не хотелось бы, чтобы в ней появились лишние дырки. Но я полагаю, у Коллектора возникнут насчет меня такие же сомнения, как у вас. И он не начнет действовать, пока не обретет уверенность.
— А пока он продолжит работать над остальными именами в том списке. И привлечет внимание их покровителей.
— Подозреваю, что именно на это он и надеется.
Голос Эпстайна на минуту стал приглушенным. По-видимому, он прикрыл трубку рукой, разговаривая с кем-то. Вернувшись на связь, он заговорил более встревоженно:
— У меня появилась версия насчет того самолета. Дата на газете из той кабины близка к дате исчезновения одного канадского дельца, Артура Уилдона.
Имя показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить, в какой связи. Эпстайну пришлось просветить меня.
— В тысяча девятьсот девяносто девятом году похитили двойняшек Уилдона, восьмилетних Наташу и Элизабет, — напомнил он. — Требования похитителей выполнили, тайно заплатив выкуп: бросили его на пустынную дорогу, причем шоферу запретили там останавливаться, пригрозив в ином случае убить девочек. Местонахождение двойняшек потом сообщили в записке, оставленной на берегу реки Квебек, около приметного камня, окрашенного в черно-белый цвет. В записке утверждалось, что девочки находятся в окрестностях Сен-Софи в заброшенной лачуге, но когда туда заявилась спасательная команда, дом оказался пустым, по крайней мере таким он казался. Спустя пять минут после прибытия Артуру Уилдону позвонили. Звонивший мужчина выдал единственное указание: «Копайте». И они начали копать. В той лачуге был земляной пол. Девочек связали, забили кляпом рты и похоронили заживо в яме глубиной около трех футов. По оценке медэксперта, смерть наступила несколько дней тому назад. Вероятно, их убили буквально через несколько часов после похищения.
Я отстранил трубку от уха, словно ее близость причиняла мне боль. В памяти всплыла крышка люка, под которой в подземелье кричала девочка, но крики не волновали запершего ее там мужчину, и я вновь мысленно услышал тот ужас в голосе, когда она умоляла меня не оставлять ее одну в темноте. Девочке повезло, однако, потому что ее нашли. Но в большинстве случаев поиски безуспешны, или похищенных находят уже мертвыми.
Однако замешанный в том деле серийный насильник и убийца молодых женщин даже не собирался их освобождать. Похищение детей имело иные причины. Через Луиса я однажды познакомился со Стивеном Толлесом, которого одна солидная охранная фирма нанимала для ведения переговоров о заложниках. Толлес считался экспертом по «признакам жизни», и его вызывали для консультаций в сложных случаях, когда ни ФБР, ни полиция не могли ничего выяснить. Главная забота Толлеса состояла в обеспечении безопасного возвращения жертвы, и он на редкость ловко справлялся с этим делом. Преступников ловили другие, хотя Толлес в своих подробных докладах о жертвах зачастую обозначал ключевые улики, позволяющие выяснить личность соучастников: иногда полезными оказывались слабые запахи и звуки, еще более важными были отчеты о промелькнувших мимо домах, лесах и полях. От Толлеса я узнал, что случаи убийств при киднепинге сравнительно редки. Мотив киднепинга — жадность, и главная задача таких похитителей — получить выкуп и исчезнуть. Убийство грозит осложнениями, гарантируя, что родственники жертвы впоследствии прибегнут к помощи правоохранительных органов. Это крайне весомая причина, объясняющая, почему в большинстве случаев сообщения о похищении не появляются в новостях: ведь похитители, оговаривая условия передачи выкупа, требуют, чтобы никто, кроме родственников и нанятых переговорщиков, не знал о случившемся, и зачастую полицейские и агенты ФБР остаются в неведении.
Но если история, рассказанная Эпстайном, правдива, то преступники, виновные в похищении дочерей Артура Уилдона, — а действовал явно не один похититель, поскольку в одиночку трудно справиться с двумя девочками, — умышленно затребовали и забрали выкуп, осознавая, что нет никакой надежды на возвращение жертв живыми. Более того, по-видимому, преступники вообще не собирались возвращать их целыми и невредимыми, учитывая, что убийство произошло вскоре после похищения. Возможно, конечно, что им пришлось поменять план: допустим, одна из девочек или обе увидели лица похитителей, или им удалось заметить нечто такое, что безошибочно указывало на личность захватчика, и в таком случае похитителям просто пришлось пойти на убийство для обеспечения собственной защиты.