Гнев духов
Шрифт:
— Смешно, — покачал головой юный охотник. — На все племя осталась единственная лодка. И та кверху брюхом на дереве.
Вернувшись домой и перекусив, он взял один из обмазанных салом глиняных комков и отправился к Мощному Волку. Покашлял перед пологом, раздвинул его, вошел внутрь. Старый мастер сидел на боковой полке, в светлом пятне, идущем от верхнего продыха, и скошенным осколком камня счищал кору с длинной плети соснового корня толщиной в мизинец. Его жена что-то плела из листьев рогоза.
— Удачи тебе во всем, охотник, — кивнул хозяину
— Мне не жалко, — поднял голову тот. — Ты его принес?
— Нет. Вместо него я принес тебе на обед вкусного запеченного зайца. Можно я оставлю весло себе?
— Вот как? — улыбнулся Мощный Волк. — Значит, еще ничего не закончено? Ну-ну, интересно будет посмотреть.
Зарубка пятая
Много человеческих фигурок появляется на бересте. Что происходит? Оказывается, это Летний праздник в селении.
Дождь моросил долго, нудно и беспрерывно. Первый день, второй, третий, четвертый, пятый — заставив поникнуть начисто отмытые травы, совершенно расчавкав землю и превратив общий очаг в маленькое болотце. Воздух наполнился влагой, и она впитывалась в сушеное мясо даже там, где оно было надежно спрятано от ливня. Боясь остаться без припасов, хозяйки топили очаги, развешивали ломти возле огня, прожаривая мясо раз за разом, пока плесень еще не успела найти себе на нем вкусного пристанища.
Могучий Саблезуб заскучал уже ко второму вечеру, и на третий день отправился по делам, спасаясь от ливня самым простым и действенным способом: просто скинул одежду, оставив ее дома. Для начала охотник загрузил добытыми на Мохнатом озере шкурами отцовскую квасную яму. Ведь для хорошей выделки кожа должна хорошенько закиснуть на несколько дней. И чем гнуснее и противнее будет смесь для закваски — тем лучше. Чего только люди племени в такие ямы не добавляли — лучше и не вспоминать.
Правда, три шкурки он все же решил изготовить очень долгим и муторным, но менее противным и надежным способом — перетеркой. Уж очень нравился ему густой и нежный мех выдры — побоялся испортить.
Справившись со шкурами, он выискал в ближних зарослях стройные деревца ольхи в голову толщиной, свалил четыре и оттащил к дому. Так же не спеша, тщательно выбирая, нарубил с десяток толстых и длинных еловых веток. Насобирал сосновых корней, скручивая их в плотные мотки. Для его дела дождь был только на пользу. Ведь дерево лучше всего обрабатывать влажным.
Дальше все было просто: скребок, деревянный клин и небольшое полено. Легким постукиванием скребок вбивается в торец бревна, потом в щель вставляется клин — и ударами обычного полена прогоняется по всей длине, отщепляя сперва толстые доски, а потом и тонкие, в треть мизинца, дощечки. После третьей дощечки Могучий Саблезуб заметил, что такие тонкие полоски легко отрываются рукой — и тогда дело пошло совсем
Когда под дождем становилось совсем холодно и противно — Камыш нырял «в норку», под полог близкого теплого дома с постоянно полыхающим очагом, выпивал несколько ковшей горячего бульона и усаживался, поджав ноги, на постель. Брал в руки очередную шкурку выдры, прихватывал краешек пальцами, несколько раз мелко дергал, тер между пальцами, ломая жесткую мездру, размягчая ее, а потом сдвигаясь к следующему кусочку кожи. Так, незаметно, день за днем, срубленные им осинки превратились в стопку тонких досок, а все три шкурки выдр — в настоящий мех, мягкий и нежный.
К седьмому дню дождь кончился, и потомки Хозяина Реки смогли наконец выйти из темных домов и погреться под теплыми лучами солнца, проглядывающего между жирными еще тучами. Летний жар быстро подсушил промокшую землю и вернул травам прежнюю силу. И хотя к вечеру небо затянуло опять и снова посыпалась вялая противная морось — однако всем стало ясно, что погода наконец-то переменилась. Новый рассвет был ясным и солнечным, а к полудню в селение вернулись и обе лодки с целыми и невредимыми охотниками.
— Лосиную реку у второй излучины старой березой перекрыло, — спокойно пояснил Черный Стриж. — Перед ним Упрямый Лось и застрял.
— Мы бы берегом обнесли, — добавил охотник, обнимая радостную Белую Горлицу, — да только река загороженной бы осталась. А ходим мы туда часто. Вот и решили перерубить, чтобы боле не мешалась. Потом непогоду пережидали. Иначе залило бы все припасы в лодках.
Забрав из долбленок небогатую добычу и оружие, они ушли наверх. Золотая Тень же повернулась к Камышу и крепко обняла:
— А я уже боялась, что Лося и Чибиса тоже духи забрали. Хорошо, обошлось. Может, они больше не сердятся?
— Беседующий-с-Небом сказал, это была обида Праматери. Духи тут не при чем… Ну что, раз дождь стих, я тогда шкуры принесу? До вечера успеем доделать.
Чем хороши квашенные в ямах шкуры — так это тем, что их не нужно мять и чистить. Они и так становятся мягкими, нежными, а грязь и слизь легко смываются проточной водой. А еще тем, что с проквашенной кожи с легкостью слезает шерсть, только поскобли. Работа несложная, недолгая, испортить ее трудно — любой малыш справится. Поэтому чистить и полоскать шкуры во всех семьях обычно посылали детей. Увы, Золотой Тени Великая Праматерь малышей пока не принесла — а потому ей и юному охотнику пришлось заниматься этим самим.
Когда они, обосновавшись на краю пляжа, управились с большей частью кож, по тропинке в легких замшевых туниках сбежали веселые Нежная Незабудка и Цветущая Рябина, сбросили в воду корцы и принялись их полоскать, протирая песком.
— Вот видишь, вернулся твой Чибис, ничего с ним не случилось! — легонько подтолкнула Цветущую Рябину плечом Нежная Незабудка. — А ты все «духи злые, духи»! Очень даже оказались добрые!
— Слыхала? — тихо спросил у Золотой Тени юный охотник. — Духов ныне одна ты боишься.