Гнев Гефеста(Приключенческая повесть)
Шрифт:
Блондинка достала карты и кивнула в сторону Игоря.
— Пригласи товарища, пара на пару играть интереснее.
— Игорек, перебирайся сюда, сейчас судьбу твою предскажем, угадаем, счастливый ты или несчастный, холостой или женатый, богатый или бедный, любят тебя девушки или только голову морочат, — позвал Измайлов.
«А почему бы и нет?» — вспыхнуло у Игоря шальное желание. Читать книги в профилактории успеется. А девицы занятные, особенно худенькая, еще робкая, но очень любопытная — черными глазищами так и рыскает по сторонам. Неудобно перед Свиридовым — одного оставлять, — хотя в друзьях Игоря он никогда не состоял, даже наоборот: когда Веденин назначил Игоря ведущим «Фортуны», больше всех негодовал Свиридов: «Без году неделя в испытательном центре, а уже в любимчиках ходит». Игорь не обиделся — есть такие люди, на которых нельзя обижаться: Свиридов был старше возрастом и званием, с занудливым и скандальным характером, со всеми ссорился, всем всегда был недоволен; его не любили, несмотря на то, что испытательские обязанности исполнял добросовестно и толково. И в ведущие он не попал только из-за своего характера.
— Идемте, — все-таки позвал Игорь Свиридова. — Карты я вам уступаю.
— Спасибо за снисходительность, — огрызнулся Свиридов. — Только в ней я не нуждаюсь.
Игорь смолчал: не стоит портить и без того плохое настроение испытателю, которому предстоит завтра серьезная работа. Поднялся и сел возле малышки.
— Знакомьтесь: Игорь Андреевич, декан факультета иностранных языков МГУ, доцент, лауреат Государственной премии, — безбожно соврал Измайлов, представляя Игоря.
— Ого! — удивилась Пикша и с недоверчивостью посмотрела на Игоря, а у Малышки и вовсе глаза стали большущими, как чернильницы. — Без бороды и без лысины? Я с удовольствием согласилась бы на такого репетитора. — И протянула Игорю загорелую, мягкую, пропитанную кремами руку. — Светлана.
По примеру подруги протянула руку и Малышка.
— Людмила.
— А меня зовут Марат Владимирович, — представил теперь себя Измайлов. — Тоже декан, и тоже доцент. Только по другой части, по медицинской. Уроки даю, разумеется, в своей поликлинике, с семнадцати до девятнадцати, приемы после двадцати. Плата по согласию.
— Спасибо, — поблагодарила Светлана. — К счастью, в медицинской помощи мы пока не нуждаемся.
— Отлично. В таком разе займемся умственной гимнастикой. Во что сыграем? В преферанс, в «двадцать одно»?
— Нет, нет, — запротестовала Людмила. — Мы на деньги не играем.
— Жаль. А я хотел состояние вам проиграть. — Измайлов забрал у Светланы карты и стал раздавать. — Сыграем в подкидного, или, как говорят в народе, в дурака.
— А вы подарите мне его? — нашлась Светлана.
— Дурака? — не остался в долгу Измайлов.
— Ну, если с состоянием, можно и дурака, — захохотала Светлана.
— А вам, девочки, палец в рот не клади, с рукой откусите, — признал свое поражение Измайлов. — Наш ход — у меня шестерка.
Около них остановились два парня, крепко сложенных, тоже хорошо загоревших, с серфингами в руках.
— Привет, — небрежно бросил один, обращаясь к Светлане. Изучающим взглядом окинул Измайлова и Игоря.
— Привет, Валера! — отозвалась Светлана. — Поучишь сегодня?
— Посмотрим.
Парни положили вещи и направились к воде.
Игорь обратил внимание, как смутилась Малышка, даже не ответила на приветствие; Светлана же вела себя так, словно парни были случайными прохожими.
— Сокурсники? — полюбопытствовал Измайлов.
— Кавалеры, — уточнила Светлана. — Только мелко плавают и мамки боятся.
— Впору вашей подружке, — уколол Измайлов.
— Вы так думаете? А знаете, сколько ей?
— Лет семнадцать.
— Глубоко ошибаетесь, — обиженно встала на защиту себя Людмила. — Мне давно двадцать два стукнуло.
— У-у! — сделал удивленное лицо Измайлов. — В таком случае, прошу прощения. Эти юнцы действительно до вас еще не доросли.
Игорь, забыв про игру в карты, залюбовался парнями: они вошли в воду и, выждав, когда волна стала накатываться, легко вскочили на серфинги и заскользили по самому гребню, словно на лыжах по крутому склону.
Игорь видел водные лыжи, не раз катался на них, буксируемый стремительным глиссером, а о серфингах только слышал. И вот они — на фоне лазурного неба и изумрудного с белыми прожилками моря парни казались античными героями, скользящими по волнам; солнечные лучи золотили их тела, а кипящая у ног вода пенилась и бурлила, обдавала серебряной россыпью.
Вспомнились слова Веденина: «Настоящий испытатель тот, у кого глаза загораются при виде новой техники, сердце учащенно бьется, руки зудят от желания потрогать ее и попробовать в действии». Наверное, он, Игорь, настоящий испытатель: ему так захотелось прокатиться на этих коньках-горбунках, что он не выдержал, отложил карты, встал и пошел к воде.
Парни неслись по гребням, прыгая с волны на волну, легко, неощутимо, словно акробаты высшего класса, которых море пыталось сбросить со своих плеч и не могло.
К Игорю присоединились Измайлов с девушками, потом и Свиридов.
— Во дают! — восхитился Измайлов. — Таких хлопцев и к нам можно.
Свиридов смерил доктора уничтожающим взглядом, как ничего не смыслящего в испытательском деле человека.
— Уж лучше слаломистов, они позамысловатее пируэты выписывают.
— Не скажи, не скажи, — замотал головой Измайлов. — Удержаться на таком гребешке — акробатом надо быть.
Свиридов передернул плечами — что ты, мол, понимаешь — и не стал спорить.
Парни катались минут десять, так же легко спрыгнули со своих пенопластовых досок и вернулись к девушкам.
Тот, которого Светлана назвала Валерой, протянул ей доску.
— Давай учись.
Светлана повертела доску, взглянула на гулко разбившуюся о прибрежные камни волну, зябко передернула плечиками.
— Разрешите попробовать мне? — попросил Свиридов.
— Ты что, шею решил свернуть? — воспротивился вдруг Измайлов. — А на эксперимент я за тебя пойду?
— Не сверну. — Свиридов взял охотно протянутую Светланой доску. — Не боись, доктор, не таких коней объезживали. — И пошел к воде.
— Ну, ну… Только в случае чего я тебя на пляж не брал и здесь не видел, — предупредил Измайлов.
— Договорились.
Свиридов довольно легко повторил прием парней — вспрыгнул на доску — и заскользил по волне. Один гребень перевалил, второй… А на третьем то ли замешкался, то ли поторопился — волна ударила его, подбросила и, опрокинув головой вниз, потащила на глубину.