Гнев и радость
Шрифт:
Офелия сказала, что все ждут, пока специалисты по спецэффектам закончат делать свои приготовления. Когда все будет готово, можно будет без промедления спуститься к реке, на открытое место, и прогнать полную репетицию, запланированную Джулией. До этого было нечего делать, кроме как слушать Булла.
Намеченный на этот день трюк был одним, из самых важных элементов всей картины. На этот раз Рей будет дублировать не Вэнса, а другого актера, который играл мерзкого типа, нанятого женой Жан-Пьера — Доротеей. Согласно сценарию, в то время как Доротея будет обольщать Жан-Пьера и тем самым отвлекать его внимание, один из наемников похитит Алисию. Обнаружив
Саммер не участвовала в этих съемках. В целях безопасности было решено заменить ее куклой с париком песочно-белых волос, завернутую в одеяло. Трюк был слишком опасен, чтобы в нем мог сниматься живой ребенок, пусть даже и специально подготовленный. Ее спасение после аварии было запланировано на следующий день съемок, как, впрочем, и последующие сцены отца с дочерью в полуразрушенном лагере рыбаков, где снимались уже кадры обольщения.
Вэнс настаивал на том, чтобы во время съемок взрыва использовался его собственный бот и чтобы за рулем стоял не дублер, а он сам. Вэнс объяснял это тем, что ему надоело отдавать свою славу другим. Кроме того, его роль в трюке, как он выражался, была подобна куску вкусного пирожного и не представляла для него большой опасности. В этом он был прав. От него требовалось лишь пройти по реке на большой скорости с несколькими крутыми поворотами — во время преследования катера, на котором был бандит, — и на этом практически все. Риск выпадал на Рея, который должен был в самый момент взрыва успеть спрыгнуть с катера за несколько секунд до того, как тот превратится в горящий факел. Все, что требовалось затем от Вэнса, это проехать через дым и останки катера прямым курсом. Поскольку у них не было в распоряжении второго такого каскадера, как Рей, Джулия, наконец, согласилась с предложением Вэнса.
Рассказ, который вел Булл, подошел к концу. Донна поднялась со своей табуретки.
— Похоже, пришло время мне отрабатывать свой хлеб, — с улыбкой обратилась она к Саммер, протягивая ей руку. — Покажи мне книжки, по которым ты занималась с прежним учителем. Я хочу посмотреть, как далеко ты продвинулась.
— Ну, еще одну историю, пожалуйста! — взмолилась Саммер, широко раскрытыми глазами глядя на вдову. — Я потом сразу же пойду, честно!
— Другой истории, похоже, не будет.
— Будет, будет! — уверенно проговорила девочка.
Булл покачал головой:
— Я обещал рассказать о моей первой работе в Голливуде. Я играл Малышку Билли в музыкальном ковбойском фильме.
— Вы шутите? — спросила Донна скептически, не желая быть одураченной.
— Не совсем! — с хохотом воскликнул Булл и начал новый рассказ.
Джулия направилась в лодочный клуб, где взяла тост и чашку кофе. Она села на стул, помешивая сливки в кофе, отдающем цикорием, и думала о том, что сегодня придется снимать. Вошла Мадлин. Актриса взяла себе кофе и присела рядом с Джулией.
— Так ты позволишь Буллу помочь тебе в съемках или нет? — спросила Мадлип, оправляя подол своего красного шелкового платья, чтобы он не смялся.
Джулия взглянула ей прямо в глаза.
— Это он послал тебя узнать?
— Неужели
— Не понимаю, с чего это тебе интересно. Или, может, тебе приятнее работать под руководством Булла?
— Другими словами, ты думаешь, что я возражаю против тебя? — спросила Мадлин и засмеялась, хотя было видно, что ей не смешно. — Меня беспокоит Булл, вот в чем дело.
— Беспокоит? Что это он тебя беспокоить начал?
— Зачем же такой тон? Просто он плохо выглядит. Устало, встревоженно. Он встревожен из-за тебя и из-за того, что ты собираешься делать.
— А мне-то что?
— Тебе-то что? Попробуй поверить в то, что он вовсе не так уж молод на самом деле, как хочет казаться. Да, он внешне весел, грубоват и уверен в себе, но его можно ранить. Все еще можно.
— Это мне известно, но я не собираюсь из-за этого приносить в жертву свою работу.
— А ты подумала о том, сколько он жертв принес ради тебя?
— О чем ты говоришь? — спросила Джулия, нахмуренно глядя на актрису.
— Он отказался от меня, когда ты приехала жить к нему в Лос-Анджелес. А мы с ним прожили к тому времени почти год. Но это не имело никакого значения, потому что приехала дочь. Он передо мной извинялся, говорил, что очень сожалеет, но что он обязан это сделать, пойти на это. Ты так никогда и не простила ему его разрыва с твоей матерью, и он никогда не оправдывался перед тобой в этом, не пытался как-то повлиять на твою оценку. Потому что не хотел травмировать тебя лишний раз.
— Я этого не знала, — медленно проговорила Джулия, не спуская пристального взгляда с актрисы, которая покраснела во время своего рассказа.
— Это еще не все. Булл отказался от съемок десятков фильмов, настолько богатых и выгодных, что любой режиссер помчался бы на них сломя голову. Он отказался, потому что для этого пришлось бы уехать, а он не хотел оставлять тебя одну.
Защищаясь, Джулия проговорила:
— Я не просила его об этом.
— Тебе и не нужно было просить. Ему казалось, что ты нуждаешься в нем, он был уверен в том, что должен заботиться о тебе.
— Лучше было бы, если бы в свое время он заботился о матери.
— Милая Джулия! Я думала, ты достаточно долго вертишься на нашей киношной кухне для того, чтобы понять, что люди, которые работают здесь, мало чем отличаются от обычных людей. Они — люди. Ни больше ни меньше. Не герои и не злодеи. Суперзвезды, легенды экрана так же, как все, боятся порезов, потеют и мучаются головной болью. Они совершают ошибки, часто обоюдные и очень редко индивидуальные. То же было и с Буллом.
— Как глубоко! — со вздохом и ехидством в голосе произнесла Джулия. — Что конкретно ты хочешь этим сказать?
— Для того чтобы развестись, как и для того, чтобы сделать ребенка, нужно два человека.
Джулия переждала паузу, чтобы ее голос звучал спокойно и ровно.
— Послушай, Мадлин: то, что здесь происходит, не затрагивает наших с Буллом взаимоотношений. Сейчас на повестке дня — бизнес. И не надо ни защищать, ни жалеть его передо мной.
Губы актрисы искривились в иронической улыбке.
— Он был прав, — с грустью проговорила она как бы для себя. — Ты не простила его.
Мадлин поднялась со своего места, подхватила чашку с кофе и вышла. Джулия смотрела ей вслед, постукивая пальцами по пластмассовой поверхности стола. Она все еще неподвижно сидела на месте, не притронувшись к остывшему кофе и тосту, когда ей сообщили, что все готово к съемкам.