Гнев призрачный
Шрифт:
– Правильно. Пусть не оставляет. Пусть съест его, – Гарри протянул Кристине спасенное им от падения яблоко.
– Мне! Мне! – запрыгала Мира, завидев яблоко.
Кристина обхватила Гарри и крепко его обняла. Он почувствовал тепло ее тела. Почувствовал ее легкость, возникшее сразу, как только он дал свое согласие на просьбу Джека.
– Спасибо, Гарри, – тихо прошептала она. – Он ведь вообще не умеет разговаривать с людьми. Даже с соседями, не говоря уже о школе. Всех считает жуликами. Сразу начинает угрожать в своей полицейской манере. Это все из-за работы. Он занимает такой высокий пост
– Я знаю, Кристина. Я знаю, – Гарри слегка обнял ее. Жест приличия, не более. – Поэтому я пойду и поговорю. Постараюсь все уладить. Но повторюсь, в последний раз. Джеку необходимо работать над собой. Я могу лишь помочь ему, подтолкнуть его в нужное направление. В конце концов, это моя работа и обязанность. Но основной фронт он должен нести на себе сам. Без этого никак. Считай все мои усилия по вправлению мозгов напрасны, если человек сам не захочет поменять себя.
– Я понимаю.
– Если я пойду опять вместо него, у него будут проблемы в общении с дочерью. При этом у него подрастает вторая. Проблемы уже есть. Поэтому эту ситуацию необходимо срочно исправлять. Иначе юная Амелия в скором времени откажется видеть своего отца на своей свадьбе. И кто знает, будет ли она при таком раскладе ладить с сестрой, когда вся забота и любовь сейчас уходит младшему ребенку.
– Свабьба? – глаза Миры загорелись. Она с жадностью уплетала за обе щеки зеленое яблоко, которое выхватила из руки дяди Гарри.
– Еще рановато тебе, – улыбнулась Кристина и с материнской нежностью погладила дочку по волосам. Потом аккуратно вытерла пальцем яблочный сок с ее маленького подбородка.
Гарри в который раз за вечер улыбнулся. Милота, что еще сказать в такой ситуации. У него не было детей, равно как и жены. Но чувство любви к маленьким людям, которые уже становились на путь взросления было, наверное, у него всегда.
– Рассказывай, что на этот раз произошло у Амелии.
7
Спустя час после исчезновения солнца вечернее звездное небо затянули густые черные тучи. На улицы Фликер-Хилла вот-вот должен был хлынуть дождь. Обычно ливневая канализация не справлялась с потоками воды. На центральных улицах всегда образовывались огромные лужи. В сильный дождь Фликер-Хилл превращался в Венецию, а его жители в гондольеров. Только вместо традиционных венецианских лодок они управляли своими автомобилями.
Но пока затянутое густыми черными тучами небо не спешило обрушить на жителей города уже назревший ливень. В свой последний вечер отпуска Гарри Балдер сидел на скамейке набережной и читал. Свет от уличного фонаря падал на страницы романа «Финансист» Теодора Драйзера.
Его внимание было поглощено книгой. Сидя на скамейке, он наслаждался тишиной, Теодором Драйзером и прекрасным ночным видом на реку. Его город отличался редкой ночной красотой. Не все жители нынешних городов округа Биттер-Ридж могли похвастаться столь широкой рекой и крутым берегом, усыпанным яркими огнями.
Он поднял глаза и посмотрел в ночную даль. Посмотрел прямо туда, где мерцали светом окна жилых домов нижний части Фликер-Хилла. Свет падал на речную гладь, что делало вид города еще более незабываемым. Нависшие над городом тучи тоже нашли свое едва заметное отражение в гладкой речной воде. Да. Он любил свой город и не собирался с ним расставаться до конца своих дней.
Задул прохладный ветер. Гарри посмотрел на тучи и поежился. Да, и в правду грядет ливень. Он отвлекся от прочитанного, задумался о предстоящих ему событиях. В голове начали крутиться возможные сценарии завтрашнего дня.
Прокрутка сценариев мгновенно прекратилась, когда он услышал детский плач, переходящий в вой. Он был тихим, но вместе с тем был отчетливым и пробивающим до мурашек. Он оглянулся. Посмотрел слева от себя. Ничего. Развернулся и посмотрел направо. Его глаза вновь ничего не увидели. Но вот уши прекрасно слышали. Слышали детский тихий плачь.
– Эй! – он встал со скамьи, оставив на ней книгу. – Кто здесь плачет?
Гарри окинул взглядом пустую улицу. Ночные фонари тускло освещали покрытую мраком набережную. Фонарь рядом с его скамьей горел также вяло.
– «Убавили напряжение?» – подумал он.
Не было никого. Кроме него. И детского плача.
– Ээй! Ты заблудился? Или заблудилась? – вновь крикнул он. – Выйди на свет, я помогу тебе.
Плачь только усилился. Как и вой. Будто плакали два ребенка.
– Ладно, ребята. Успокойтесь. Я вас найду. Время позднее, пора по домам. Завтра в школу.
Гарри зашагал в сторону плачу. Удаляясь от света, он больше погружался в темноту. Но приближался источнику. И вот…Она стояла прямо во мраке, куда уже не дотягивались лучи фонарей. Но Гарри все же смог ее найти. Она стояла под кленом. Черные ветви дерева склонились над ней, словно пытались схватить. Она была в потрепанных грязных джинсах. Цвет футболки или рубашки не удалось различить. На вид ей было лет десять. Гарри посмотрел на нее.
– Малышка, пойдем домой? Я тебя отведу к маме и папе. Ты видимо заплутала. Видишь, как темно?
Девочка продолжила плакать. И выть. Помесь воя и плача били ему по ушам. Ужасный, невыносимый звук. Он подошел ближе, чтобы осмотреть ребенка. Черные ветки мешали в полной мере ее разглядеть. Пригнувшись и опустившись перед ней на колено, он замер. Темное бледное лицо, покрытое растрепанными волосами. Глаза ребенка были закрыты. А вот рот. Рот был открыт. Очень широко открыт. Словно на приеме у доктора, который лечит детские зубики. Из него доносился этот невыносимый плач и завывания. Плачь и вой словно шли изнутри девочки. Будто у нее в животе плакал невиданный пленник. Из-под закрытых век девочки брызнули слезы и попали на Гарри. В нос ударил невыносимый запах вони.
– Господи! – отшатнулся Гарри.
Ребенок еще больше раскрыл рот. Послышался треск рвущейся на щеках кожи. На него обрушились оглушительный плач и вой. Гарри закричал и закрыл ладонями уши. Он попытался подняться с колена и убежать. Но не вышло. Что-то удерживало его. Девочка продолжала кричать на него.
8
Он открыл глаза. В лицо ударил поток воздуха. Ветви деревьев склонились от порыва ветра. По улице разносилось жуткое завывание набирающей силу ночной бури. Сон. Это был сон.