Гнев Севера
Шрифт:
— Это было мудро — взять тебя с собой, — продолжал нахваливать себя Рагнар. — Теперь у нас есть человек, который разбирает бормотанье здешних.
— Думаешь, они захотят с нами говорить, конунг?
— Им придется. Когда я захочу узнать, где они прячут серебро.
— Это я тебе и так скажу. В домах побольше с крестами на крыше.
— Христианские жрецы! — ухмыляется Рагнар. — Они везде делают за нас главную работу. Остается прийти и взять.
Хлопнув меня по спине ладошкой (как доской приложил), Рагнар направляется к кромке воды, где его люди складывают отнятое у прибоя в одну
Мне бы его оптимизм.
В здравом размышлении мне следовало бы бросить данов и попытаться выжить в одиночку. Знание языка и кое-каких обычаев давало мне шанс.
Но я не мог. Я не присягал Рагнару. Я вообще не хотел идти с ним сюда. Но конунг поймал меня в ловушку. Он потребовал вернуть ему долг не серебром, которого у меня было полно, а железом. Нельзя сказать, что это был бесчестный поступок. Долг действительно был. Моя младшая любимая жена (они обе любимые) убила человека. Вернее, двоих. И, к несчастью, один из них был хирдманом Рагнара. Скверным хирдманом. Если бы он выжил, Рагнар бы его казнил. Но факт есть факт. Я оказался должен, и Рагнар назначил цену. Нет, он не жадничал. Даже пообещал договориться со свейским конунгом, у которого я отхватил изрядный кусок кирьяльских земель и, главное, контроль над Выборгским заливом. Который, понятно, еще не получил этого имени. Более того, Рагнар не просто взял меня с собой, но и объявил своим человеком. Своим ярлом. Да, ярлом без хирда, но с правом на тройную долю добычи и прочие привилегии. «Ты будешь нужен мне там, в Нортумбрии, я это чую!» — заявил конунг.
Он чуял!
А я чуял, что очень не хочу идти в этот вик. Моя чуйка против Рагнаровой. Ясно, чья главнее.
И все-таки права была моя, а не его. Полсотни против целого королевства.
Да, я мог сбежать. Прикинуться ирландцем или шотландцем (благо Шотландия рядом), чтобы оправдать свой акцент. Да хоть франком, какая разница. Добраться до какого-нибудь большого порта, подыскать подходящий корабль…
Но я не предам Рагнара. А знаете почему? Потому что он бы меня не предал. Не предал бы своего. А я — его. Хотя бы потому, что мой главный дом, моя семья — на его земле. Этого достаточно.
И вот мы готовы к маршу. И куда больше похожи на войско, чем часом ранее. Выловленных щитов хватило на всех. Добыто десятка три копий и еще кое-какое оружие. А наш конунг обзавелся плащом.
— Куда? — спросил Рагнар.
Я неопределенно махнул рукой в сторону суши. Не такой уж я знаток средневековой английской картографии, чтобы сориентироваться, даже не зная, куда нас занесло.
Дождь не стихает. Но это даже неплохо. Смывает следы, снижает видимость и, полагаю, снижает желание англичан шариться по округе.
С последним я ошибся. Мы не успели пройти и сотни шагов, как навстречу выкатилась жизнерадостная компания мародеров.
Жители ближайшей деревушки видели, как драккар викингов налетел на скалы, и пришли грабить награбленное.
Минут через пять в нашем полном распоряжении оказались четыре телеги, шесть коняшек и куча всякого ненужного добра вроде сетей и багров.
И пара пленников для вдумчивой беседы. Остальным не повезло. Или повезло. Смотря
Пытать никого не потребовалось. Пленники делились информацией настолько охотно, что я едва успевал переводить.
Да, мы в Нортумбрии. Да, здесь по-прежнему правит король Элла Второй. Королем он стал недавно, а раньше был олдерменом, то есть чем-то вроде французского графа на землях к западу от нортумбрийской столицы.
«Земля холмов к закату от Йорвика», — охарактеризовал прежнюю вотчину Эллы местный староста, которого по-здешнему называли ривом.
Риву Элла не нравился. Он многим не нравился, этот «конунг по железному праву», как сказали бы у нас в Дании. Эллу не любил народ, с которого король драл три шкуры, не любили церковники, у которых он отжал часть земельных угодий, не любили таны, которых король держал в строгости и заставлял постоянно патрулировать побережье в ожидании таких славных ребят, как мы.
При прежнем короле Осберте было лучше, сказал староста.
Тем не менее никто из недовольных не вякал. Включая самого Осберта, который был вынужден уступить трон Элле, ведь у того отличное войско и готовность порвать любого, кто покусится на его власть. Даже церковников. Эллу не любят, но ему повинуются. Поэтому рив не сомневался в том, что сюда уже спешит местный тан со своей дружиной, в которой тоже хорошие воины и их много.
«Намного больше, чем вас, норманнский господин».
Это были плохие новости.
Но были и хорошие. Вернее, Рагнар счел их таковыми. До рыбачьей деревеньки было примерно полторы мили, пользуясь местными мерами длины.
Деревня — это кров, еда, теплые вещи и прочие бытовые прелести, нужные всем, в особенности раненым.
Но Рагнар счел деревенский сервис недостаточным.
Примерно в четырех милях, если верить пленным, находился отель получше. Замок того самого тана, который, по заверению старосты, спешил сюда, чтобы доделать то, с чем не справился океан.
— Не врет? — уточнил Рагнар, имея в виду заявление старосты о спешащем сюда тане.
Может, и врет. Надеется, что мы испугаемся и уйдем.
Рагнар подошел поближе, заглянул старосте в глаза и ухмыльнулся.
— Твой хозяин ведет воины сюда? — спросил он на корявом английском. И вдруг рявкнул по-нурмански: — Не врать!
От старосты завоняло.
— Спроси его теперь! — велел конунг.
Я спросил. Рив проблеял, что да, не врет.
— Удача с нами! — объявил конунг. — Теперь у нас есть лошади и возы. Узнай, кто сможет довести нас до гарда здешнего ярла.
Староста указал на молодого парня, босого и одетого… ну, примерно как чучело на поле моего арендатора.
Парень прошептал что-то злобное. Не похоже, чтобы его и старосту связывало что-то хорошее.
Тем не менее рив его спас.
— Этого оставить, остальных убить, — распорядился Рагнар. — Грузите телеги, мы идем в гости к здешнему ярлу.
Мысль здравая. Пока местный феодал с дружиной спешат сюда, чтобы продемонстрировать нам английское «гостеприимство», мы наведаемся к нему в гости. Очень надеюсь, что наши пути не пересекутся.