Гнев Тиамат
Шрифт:
Элви сбросила тонкую пижамку, стандартную для амортизатора погружения, и направилась в душ. Фаиз с полотенцем последовал за ней. Под горячей водой голова снова закружилась, но теперь хватило опереться рукой о стену, и пару раз глубоко вдохнуть. Фаиз внимательно наблюдал, но когда убедился, что с ней все в порядке, наконец расслабился. Смывая последние остатки пота и грязи, она сказала:
– В той системе они тоже всё вычистили, чтобы сделать алмазное хранилище.
– Здесь нечто большее. Не в смысле никаких планетарных тел. А в смысле вообще ничего. Ни тебе микрометеоритов. Ни пыли. Ни даже свободно болтающихся протонов. Вакуум настолько стерильный, насколько вообще возможно.
– Хм, это... Ладно. Страннее. – Элви выключила воду, и Фаиз бросил ей полотенце. – А разве так бывает?
– Неа. Если не поддерживать чистоту. Мы вообще-то ещё на Млечном Пути, и всякий мусор всё равно будет забредать время от времени. Значит система не только чистая, но и кто-то активно в ней убирается. И кстати, чтоб ты понимала, здешние врата в пять раз дальше от звезды, чем в других системах. И над плоскостью эклиптики. На девяносто градусов. А про звезду даже не спрашивай.
– А что не так со звездой?
– Массивная. И не просто массивная, а вот прямо... «плюнь-и-коллапсирует-в-черную-дыру» – такого уровня.
– Хорошо, что некому плюнуть.
– Улавливаешь? И оказывается – в нейтронных звёздах смотреть-то особо не на что. Если не брать магнитные поля, они просто, ну... не впечатляют. Нет, материя невероятной плотности, мощь, способная разрушить пространственно-временные связи – без сомнений. Яркая просто адски – само собой. Но я-то ждал лазерного шоу, светопреставления как минимум. А тут просто ещё одно солнце, только поменьше, и даже как бы немного бесится от этого факта. И вертится так, что попадает в класс пульсаров. Мы кстати достаточно далеко, чтобы избежать худших эффектов магнитных возмущений.
Она глубоко вздохнула. В его словах отчетливо слышалось беспокойство. И она знала, на кого оно направлено.
– Да в порядке я, – успокоила она.
– Ни разу. Ты чуть не умерла.
– Ну не умерла же? Значит, теперь буду в порядке.
– Тебе поверю.
Элви закончила вытираться и сунула полотенце в утилизатор. Фаиз достал из шкафа банку крема, и кончиками пальцев осторожно стал втирать ей в голову сквозь короткие, тугие локоны. Как же здорово! Определенно, когда находишь мужчину, которому нравится помогать тебе увлажнять скальп, за него надо держаться.
– Если хочешь, можешь заниматься этим весь день, – сказала она.
– Будь у нас весь день, мое внимание сместилось бы чуть южнее, – ответил он, ухмыляясь. – Но через два часа торможение закончится, и мне не верится, что в следующую же секунду ты не помчишься работать.
Он закрыл и убрал банку с кремом, пока она натягивала одежду.
– Интересно, о чём они думали?
– Хмм?
– Создавая нейтронную звезду, такую массивную, чтобы та зависла на пороге коллапса, и зачистив систему, чтобы этого не случилось. И подняв кольцо над эклиптикой.
– Думаешь, они создали нейтронную звезду? А больше похоже, что они просто построили врата не в ту систему.
– И как? Для постройки врат нужна органика, которую они смогли бы захватить. Это была такая же живая система, как солнечная, а они превратили её в...
Она неопределенно взмахнула рукой.
– Да уж, – согласился Фаиз. – Не знаю. Вот честно, иногда встреча со всем этим «чудесным и удивительным» напоминает попытку попить водички из пожарного брандспойта.
Элви закончила одеваться, почистила зубы, пока Фаиз выжидательно наблюдал, а затем, окинув себя критическим взглядом в зеркале, сказала:
– Ладно, пойдём поглядим, как там босс.
Фаиз сграбастал её, и своими объятиями безвозвратно смял все тщательно приглаженные складки её формы.
– Спасибо, что не умерла, Элс.
Через сорок восемь часов начались рутинные задачи. Корабельная система проанализировала данные с телескопов, Элви заглянула к катализатору, – отдать обычную дань уважения, – и запустила эксперимент. Протомолекула взаимодействовала, потоки данных записывались. Сокол тщательно следил за изменениями и эффектами. На сей раз Элви даже поспала. По-видимому, все эти околосмертные переживания измотали её сильнее, чем она думала, а кроме того, и смотреть-то особо было не на что.
Когда они закончили анализ, на мостик прибыл сам Сагаль, и зависнув, уцепившись рукой в поручень, а ногой упираясь в уступ, с видимым удовольствием оглядел экраны с потоками данных.
– Мехмет, – позвала его Элви.
– Майор Окойе, – Сагаль кивнул в сторону главного монитора. Там, целиком поместившись на экране, крутилась маленькая, но массивная звезда – единственное космическое тело на расстоянии двух световых лет от врат Текомы.
– Скажите мне, что эта система – самое важное научное открытие всех времен.
– Нет, – ответила Элви. – Уверена, переходящий приз всё ещё за большим зеленым бриллиантом. Но она удивительная.
Нейтронная звезда на экране была слишком горячей, чтобы сильно излучать в диапазоне видимого спектра, но компьютеру всё равно пришлось уменьшить яркость, чтобы не слепить всех в помещении.
– Больше трёх звездных масс набито в шар с пол Род-Айленда, – прокомментировала Джен.
– Кто такой Пол Родайленд? – спросил Тревон. До того, как все они стали лаконианцами, он был марсианином.
– Майор Окойе, – сказал Сагаль, полностью игнорируя атмосферу стёба.
– Я правильно понимаю, как это выглядит? Единственная бесполезная звезда в системе, лишенной других артефактов или пригодных планет.
Что-то в его тоне настораживало. Будто его вопрос жутко формален, как под присягой. Ей показалось даже, что она участвует в каком-то ритуале, суть которого он прекрасно понимает, а она – нет.
– Нуу... Выглядит так..., – осторожно ответила она. – Да.
Сагаль кивнул своей массивной головой в её сторону. Казалось, он лучится удовольствием.