Гнев Земли
Шрифт:
Свечение в лесу тоже не поддается логике и физическим характеристикам, единственное его отличие в том, что оно начинается не в воде. На военных грешить не стоит: вряд ли у нищей разваливающейся структуры вооруженных сил имеются деньги на какие-то испытания и эксперименты, не думаю, что это какое-то секретное новейшее оружие. Подобные версии годятся для триллеров и дешевых ужастиков Голливуда.
Кирилл пытался пошутить:
– Может, НЛО?
– Я не верю во внеземные цивилизации, пришельцев, колдунов, оборотней и прочее сверхъестественное действо, хотя все симптомы, говоря языком
– Тогда что же тут происходит?
– У меня нет объяснения, - неохотно признался Виктор, - Но уверен, что это таит в себе угрозу.
– Для кого?
– Для всего живого, для нас в первую очередь. Цезарь всегда проявлял беспричинное беспокойство при этих вспышках, они будто влекли его к себе против воли. Животные лучше нас чуют подобные вещи, в них не угасли древние инстинкты.
– И все-таки зря мы не убрались отсюда, - сокрушенно сказал Кирилл.
– Может быть, - уклончиво ответил Часовский, - Но я хочу разобраться прежде, чем уйти. Это отняло у меня Цезаря, я не могу просто так отступать.
– Но ведь и нас, возможно, ждет небытие.
– Возможно, но для меня – человека уже потерявшего когда-то все и всех, последствия контакта с неизвестным не так уж и страшны.
Между Ворошиловкой и Мертвым озером, 23:56.
Новая, но уже побитая и заэксплуатированная «Газель», прыгая на кочках, разрезала темноту светом своих фар. За рулем сидел экспедитор Савельев. Он был зол и мрачен: еще бы, эта стерва – начальница Сметанина выдернула его из-за стола. Столько даровой выпивки и закуски осталось на растерзание местным гулякам.
Это еще полбеды: хозяйка застолья вдова, словно сошедшая с картины Кустодиева с неприлично большим бюстом и похотливыми глазами. Она уже словом и делом дала понять Савельеву, что не против того, чтобы тот остался ночевать с ней. Экспедитор дважды за вечер прощупал рельеф тела хозяйки, та ничуть не противилась, а наоборот поощряла подобные методы ухаживания.
Все так отлично всё шло и тут на тебе – влетает оголтелая Сметанина, не дает даже на путь-дорожку выпить, с дружбанами проститься, материт и позорит при всех, пинками выгоняет из-за стола. Видите ли, в город приспичило ехать, а за каким лешим не сказала. Вот почему не добравший нужного количества самогонки, не наевшийся до отвала и не вкусивший любовных утех Савельев злобно вертел руль и жал на газ.
– Эй, потише, Санек, - сказала ему Сметанина, - Не дрова везешь.
Пришлось сбавить скорость. Савельев явно побаивался своей начальницы, не то, чтобы боялся увольнения (поди-ка найди замену – в меру пьющего водителя-экспедитора, что будет терпеть бабий деспотизм и произвол), страшился огласки. Савельев с первых же дней делового сотрудничества принялся домогаться интима от Сметаниной.
Та лишь язвительно насмехалась и грубо отказывала, но однажды согласилась, поддалась на уговоры местного Казановы. Однако герой-соблазнитель на ложе любви потерпел неожиданное фиаско (выпил лишнего). Едва ли не на коленях Савельев упросил Сметанину не позорить его на всю округу, прося шанс на реабилитацию.
Увы, но снаряд дважды угодил в одну и ту же воронку.
– Зачем едем-то? – осмелился спросить Савельев.
– Твое дело за дорогой следить, - сердито отозвалась Сметанина, - А то врежешься куда-нибудь или в кого-нибудь.
Продавщица была явно не в духе, ярость из нее так и брызгала в разные стороны искрами. Сметаниной донесли, что ее благоверный супруг лесозаготовитель находился в «командировке» у учительницы географии из соседнего села. Вот почему продавщица помчалась на ночь, глядя, чтобы уличить мужа – кобеля, устроить скандал – разборку, ну и в зависимости от весовой категории учителки можно было, и сойтись в рукопашной.
– Нет тут никого, - заверил Савельев, - Не боись, не врежемся.
«Газель» резко повернула, фары высветили темный силуэт большого четвероногого зверя, его глаза ярко фосфорицировали желтоватым отблеском. Савельев пытался затормозить и свернуть, зверь отскочить в сторону, но у обоих ничего не вышло: машина ударила на полном ходу существо. Удар был неожиданный и очень мощный, будто по железу с размаха добланули огромной кувалдой, кабину здорово тряхнуло.
– Что это?! – взвизгнула Сметанина.
– Х… его знает, - был ответ.
Продавщица чуть опомнилась от неожиданности и обрушилась на водителя:
– Козел ты, сверхскоростной, я тебе ведь б…дю этакому сказала, не гони! Сам будешь платить за ремонт!
– Да не верещи, истеричка! – не остался в долгу Савельев, - Сама сказала, чтобы быстрее доехали, не х… было по ночам ездить. Все беды только от вас, от баб…
– Ну, ты, мужик, у которого хобот поник, не забывайся! – пригрозила Сметанина.
Экспедитор испуганно опомнился:
– Ладно, не ори и без того башка трещит. Слава Богу, не человека сбили…
– А кого?
– Х… знает, - вновь блеснул красноречием Савельев. – Зверь какой-то, может, волк или рысь, глазища здоровенные.
Сметаниной овладело любопытство:
– Ну, так или и посмотри, тоже мне мужик, сидит, трясется, ладно хоть штаны сухие.
– Ты че, с дуба рухнула!? – бешено вытаращил глаза Савельев, - А вдруг это медведь бешеный, может, он живой, как кинется на меня, потом и тебя сожрет!
Любопытство продавщицы быстро сменилось страхом:
– Че расселся, бегемот пугливый, поехали!
«Газель» не заводилась, Савельев материл мотор, Сметанина своего экспедитора. После пяти минут безуспешной кутерьмы Савельеву пришлось прийти к выводу, что придется вылезать и смотреть двигатель. Дрожа от страха, испуганно озираясь, согнувшись, бубня матерные проклятья, он после долгих колебаний и душевных терзаний силой заставил себя покинуть кабину.
Вмятина была солидная, движок по счастью не пострадал. Савельев боязливо всматривался, ища тушу зверя, руки крепко сжимали металлический прут.