Гнев Земли
Шрифт:
«Домушник» съежился, будто его стеганули по спине кнутом:
– Мне шестерик корячился. Мусоров, тут замоченных, если тут останусь, на меня по любому повесят. На допросах так обработают, что мокруху на себя возьму и на вас стукну... Чем сукой покалеченной два червонца тянуть, лучше в бега податься.
Ковбой согласно кивнул:
– Дело базаришь, давай с нами, если хочешь…
Тамбур опять втянул голову в плечи:
– Благодарствую, братки, за помощь и за вызволение от ментов, но староват я для крутых дел, к тому же профиль мой – хаты. Ничего другого не умею.
– Как хочешь…
Ворошиловка, 11:09.
Еще не наступил полдень, а Гончаленкову казалось, будто он отпахал три смены и пару ночных дежурств. Он решил взять тайм-аут, поэтому зашел в магазин выпить пивка, незаменимый помощник Калинкин последовал за ним.
В магазине шла разборка: Сметанина на чем свет стоит крыла Петряева. Раскаты ее громоподобного голоса звучали подобно артиллерийской канонаде. Вошедший участковый прервал конфликт и потребовал две бутылки «Балтики», то же заказал и Калинкин. Отпив две трети из первой бутылки, Гончаленков спросил:
– Чего шумим, господа-работники торговли?
Сметанина грозно смерила взглядом нетрезвого сторожа:
– Этот балбес напился ночью, и стекло выбил, а теперь все на мышей сваливает.
– Не на мышей, - пьяно уточнил Петро, - Стекло выбили крысы…
– А может бегемоты? – с угрозой придвинулась, сжав кулаки, Сметанина.
– Крысы его разбили! – доказывал сторож, - Сначала за окном вспыхнуло, а потом они все выскочили из щелей и в окно бросились…
– У тебя белая горячка, алкаш ты х…в!
Гончаленков купил еще две бутылки пива и пошел в свою комнатенку, от криков у него разболелась голова.
– Какое тихое и милое было местечко, - устало сказал участковый, - А теперь что ни день, то ребусы.
– Это вы о пропаже бульдозериста Путова? – спросил Калинкин, неумело открывая бутылочную пробку.
– Путов где-нибудь пьяный отсыпается, - отмахнулся «старлей», - У меня в голове не укладывается всё происходящее последних двух дней – логики нет.
Калинкин все же открыл бутылку:
– Почему нет? Два десятка жителей видели ночью яркий свет из леса, этот пьянчужка из магазина тоже видел.
– Это не логика, а совпадение, - уточнил Гончаленков, - Вторую ночь в лесу что-то светится, после этого скотина точно с ума сходит, к ветеринару местному ежедневно толпы укушенных своими питомцами идут. Сегодня еще две овцы пропали, сразу после вспышки из леса.
Калинкин уже опустошил свою последнюю бутылку и слегка захмелел:
– Может, пожар?
– Вряд ли, - усомнился участковый, - Хотя все может быть. Вот ты и займись разработкой этой версии. Прогуляйся по осеннему лесу, полюбуйся пейзажем, ну и ищи следы поджога.
– Стоит из-за этого по лесам шляться, - впал в уныние Калинкин.
– Заодно поищи Путова и его собутыльников, что вчера на охоту ушли. Жёны их предполагают, что все трое где-нибудь спят после попойки.
Мост через Большую Гнилку, 13:31.
ЗИЛ-131, выкрашенный в чисто военный зеленый цвет, громыхая, пересек заболоченную речку. В кабине, кроме водителя, находился угрюмый лейтенант. Было явно заметно, что поездка ему крайне неприятна. Он гневно дышал через нос и барабанил пальцам по двери, мрачно поглядывая в окно.
Лейтенант Татауров был командиром взвода РХБЗ одной из ближайших воинских частей. Вместо того чтобы дремать в канцелярии, в то время как сержанты гоняют солдат на плацу, ему пришлось ехать в эту проклятую командировку, которую иначе как ссылкой не назовешь.
Все из-за начальника штаба – этот тупой майор объявил Татаурову выговор за отсутствие конспектов по ОГП[6] и послал в эту дыру. Объект, проходивший по сводкам соединения под шифром 4417-518, подвергался систематическим радиационным замерам два-три раза в месяц. На каждый такой замер обычно посылали «залетчиков»[7]. На этот раз им стал Татауров.
– Тормози, - приказал он водителю сразу за мостом.
ЗИЛ остановился, лейтенант вышел из кабины, из двери кунга выбрался заспанный сержант и уставился на офицера, ожидая дальнейших распоряжений.
– Гусева и Лостопадова на замер радиационного фона, - сказал Татауров, - Пять точек в радиусе пятидесяти метров, ты на контроль. Матынов пускай выйдет на связь и доложит, что приступили к замеру на первом объекте.
– Вас понял, - кивнул сержант и исчез.
Ворошиловка, 14:19.
Гончаленков долго и подробно объяснял, что для подачи заявления о пропаже человека необходимо прошествие трех суток. Однако родственники пропавших собирательниц грибов были слишком настойчивы. Положение спас Калинкин, явившийся невесть откуда.
– Шеф, центральная на связи! – сообщил он, - Что-то срочное!
«Старлей» любезно извинился и, облегченно вздохнув, пошел к машине. Калинкин по привычке пошел следом.
– Уже вернулся? – спросил на ходу участковый, - Что-нибудь нашел?
Калинкин сморщился:
– Нет там ничего, в этом лесу…
Помощник не смог признаться, что пробыл в ельнике от силы минут пять. Едва он с большой опаской приблизился к хвойному лесу, как тут же возникло ощущение, что из него за ним следят. Когда же между стволами мелькнули желтые огоньки, Калинкин не выдержал и обратился в бегство. Чтобы не навлечь гнев шефа и не быть им осмеянным, ему пришлось отсиживаться в машине.
Гончаленков долго выслушивал хрипы и треск радиопередатчика, долго кричал, прежде чем понял и сообщил об этом начальству.