Гнев Земли

Шалагин Роман

Рыба повела леску в сторону, потянув за собой хозяина удочки. Ему пришлось напрячь всю мощь своих мускулов, чтобы устоять, но огромная силища лишала равновесия.

– Ни х… себе, - багровея от натуги, пропыхтел рыбак, - Пудовая щука!

Через пару минут неравной борьбы Харитоныч оказался уже у края воды. «Пудовая щука» неумолимо затаскивала его в речку. В голове возникла мысль – не бросить ли удочку, но профессиональная гордость рыболова с сорокапятилетним стажем не позволила это сделать.

Резкое движение лески,

и Харитоныч шлепнулся в заболоченную воду, упустив удилище, которое тут же исчезло в глубине. Громко матерясь и испуганно вращая глазами, Харитонов поднялся, вымокнув с ног до головы. Он был перепуган и уже хотел выскочить на берег, как вдруг что-то огромное всплыло перед ним.

Что-то черное, будто полено, оплетенное сгнившими водорослями и тиной, блестящее, в мутной пене и отвратительным запахом. Это нечто не было щукой и весило больше центнера. Харитоныч хотел заорать, но не успел…

Спустя десять минут на место недавней рыбалки вышел бульдозерист Путов. День явно не задался – из-за желания опохмелиться на халяву пришлось бродить по лесам и болотам, выискивая сторожа – рыболова. Во время одного из привалов Путов уснул и очнулся уже к вечеру, проспав часов шесть. Наконец-то он отыскал заветное местечко Харитоныча, честно заработав пол-литра самогона, а если повезет, то и рыбак угостит чаркой.

– Эй, Харитоныч! – хрипло крикнул Путов, и устало опустился на траву. В ответ только тишина и шелест листьев на ветру. Бульдозерист осмотрелся: тлеющий костер, над ним на рогатине висел котелок с рисовой кашей, расстеленная плащ-накидка рядом с очагом, рыболовный стульчик, походный ящик. Путов тут же залез в него, воровато оглядываясь, ища остатки первача. Увы, но заветная тара была пуста.

– Старый алкаш, - выругался бульдозерист, - Уже все выбухал, не мог чуток обождать!

Теперь Путову стало все ясно: Харитоныч вылакал всю самогонку и теперь где-нибудь дрыхнет среди кустов, а может по нужде засел где-то. Всем известно, что чем сильнее по мозгам бьет самогон Ореховой, тем больше потом проблем с кишечником. Ничего не поделаешь – за удовольствие надо платить.

– Эй, рыболов-спортсмен, херов, - опять обратился в пространство Путов, - Мне нужны ключи от твоей конторы! Майор Крыткин ночью кони двинул, телефон нужен, чтобы в ментовку звякнуть!

Вновь никакого ответа. В недоумении бульдозерист поднялся и пошел вдоль зарослей камыша. Скоро ему показалось, что в них кто-то шевелится. Начиная подозревать недоброе, Путов хотел было отправиться назад, но из воды что-то выстрелило и упало на сушу в метрах десяти правее, будто бы ядро из глубины вырвалось.

Бульдозерист осторожно приблизился к предмету, исторгнутому водой, а когда разглядел его, то онемел от ужаса. Перед ним лежала голова Харитонова. Левый глаз отсутствовал, а из зияющей орбиты высовывалась огромная жирная бордово-черная пиявка. Путов заголосил пронзительно тонким воплем и ринулся

вперед, но поскользнулся на грязной глине и упал на спину.

Он так и не смог подняться: из воды высунулись змееподобные корни, мгновенно оплели его ноги и утащили за собой в воду. Через пару минут поверхность вспенилась и исторгла из себя обглоданный позвоночник с черепом. Это было все, что осталось от пьяного бульдозериста.

Мост через Большую Гнилку, 20:22.

«Четверка» сиреневого цвета медленно проползла по громоздкой и достаточно ржавой железной конструкции, везя в своем слоне участкового и его помощника.

– Видали, товарищ старший лейтенант? – спросил вдруг Калинкин.

– Кого или что? – уточнил Гончаленков, не отрываясь от созерцания дороги.

– Огни, точнее, огоньки, - сказал младший сержант, оглядываясь, - Две пары ярко-желтых огоньков в ельнике.

Участковый уполномоченный отрицательно качнул головой:

– Нет.

Калинкин в сомнении почесал левое ухо:

– Может, светляки?

– Ты видел, чтобы они летали, попрано? – усмехнулся Гончаленков, - Это же не фронтовая авиация.

– А может волки?

– Может, но последних хищников тут видели еще при коммунизме.

– А может…

Старший лейтенант притормозил и в упор глянул на помощника:

– Если тебя так волнуют эти огни, давай остановимся, ты выйдешь и обследуешь ельник, а я завтра поеду на работу и заберу тебя.

– Нет, не надо, я просто так спросил, - перспектива ночевать в глухом лесу его не прельщала, - А вы завтра опять сюда едете?

Гончаленков поддал газа:

– Не «вы», а «мы». У нас нераскрытое убийство, совершенно с особой жестокостью, заявления о пропаже домашнего скота, одним словом работенки ого-го.

Калинки в сомнении потребил правое ухо:

– Труп – это дело ясное, а вот скотина нам нафига?

Участковый безысходно вздохнул:

– Я на должности своей до пенсии буду старлеем ходить, даже если раскрою сотню таких убийств, а вот ты так и останешься младшим сержантом.

– Это почему? – обиделся Калинкин, - Мне через два года старшину обещали.

– Настоящий старшина знает, что заявления от граждан нужно не только принимать, но и реагировать на них. Хотя бы делать вид, что реагируешь, и не важно, убийцу ищешь, пропавшую свинью или козу.

Калинкин принял к сведению полученную информацию и задал очередной вопрос:

– Как вы думаете, кто мог прикончить этого пастуха Шевелева?

Гончаленков ответил не сразу:

– Потенциальным убийцей может быть любой житель примерно от семнадцати до шестидесяти лет.

– Даже женщина?

– А почему нет? Я однажды видел расчлененное тело подростка, убийцей которого была семнадцатилетняя девчонка. Она убила своего младшего брата ножом, а потом разрубила его топором на части, закопав на стройке.