Гнев Земли
Шрифт:
– Она была сумасшедшей?
– Нет. Брату родители купили навороченный мобильник за хорошую учебу, а ей за плохую запретили ходить на дискотеки в ночные клубы.
Калинкин нервно покрутил левое ухо:
– У меня тоже две сестры, и родители любят их чуть меньше, чем меня.
– Бывает, - посочувствовал Гончаленков, - А еще я видел тело старика, изрубленное до безобразия. Убийцей была жена, в свои семьдесят три она поддалась порывам ревности и нанесла супругу двадцать семь рубленых ран ножом для рубки мяса.
– Ну, эта точно сумасшедшая! – воскликнул Калинкин, - У стариков часто «кукушка стреляет».
«Старлей» покачал головой:
– Опять не угадал, судебная экспертиза признала ее абсолютно вменяемой.
Калинкин хотел реабилитироваться за неудачи в предыдущих версиях, поэтому продолжил начатый разговор:
– Тут ясно одно – Шевелева на куски порвать могли звери или человек. Значит, нужно искать дикого хищника. Возможно, не одного, а целое стадо! Не исключено, что он или они бешенные! Ну, и проверить нужно есть ли в Ворошиловке судимые, маньяки, психи и прочие подозрительные персоны.
Глядя на довольную физиономию младшего сержанта, Гончаленков не сдержал смеха:
– Тебе бы в опера идти, полковником стал бы! Только все версии твои ошибочны.
– Это почему?
– Во-первых, это не хищники, нет ни следов зубов, ни когтей. Шевелева просто разорвали на части. Звери убивают, чтобы есть, а не закапывать части тела в землю. К тому же, я тебе говорил, что в округе даже зайца не встретишь, не то, что волка или медведя. Во-вторых, это не человек, даже Шварценеггер на пике своей формы не смог бы оторвать руки, ноги и разломить туловище надвое.
Калинкин не сдавался:
– А может, топор или нож?
– Характеристика ран на теле не имеет ничего схожего с применением холодного оружия. Спешу тебя уверить, в Ворошиловке нет маньяков и психов-убийц. Подозрительным можно назвать любого, достоверного алиби нет ни у кого, у тебя тоже, например.
Калинкин опешил:
– А причем тут я?! Я живу в городе и прежде никогда в глаза не видел этого Шевелева.
– Ладно, не гоношись, - примирительно сказал Гончаленков, - Я просто доказываю, что подозревать можно, кого угодно.
Калинкин тяжело вздохнул:
– Хорошо, фиг с ним, с Шевелевым, а куда же делись козел и две свиньи? Что вы об этом думаете?
– Ничего…
– Как ничего? – изумился сержант, - Вы же только что сказали, что нужно реагировать на все заявления граждан.
– Сказал, - подтвердил Гончаленков, - Но реагировать, вовсе не означает думать о пустяках, когда есть важное дело.
Ворошиловка, деревенское кладбище, 23:02.
Бесплатников чувствовал глубокую усталость и удовлетворение от успешной работы. Две могилы вырыть, два гроба сколотить за день – это тебе не шутка. Нет, он еще не потерял форму и былую хватку, хотя годы дают о себе знать. Вдова майора уже расплатилась полностью, за Генку Шевелева заплатят Райка и его сестра.
Погулять напоследок с мужиками недельку и податься в районный центр – такие были планы у Николая Николаевича. Он втянул прохладный осенний воздух в прокуренные легкие и развернулся, чтобы пойти в свое жилище, как вдруг земля под ногами задрожала.
Бесплатников тревожно оглянулся и тут же почти ослеп – из ямы вырытой для бывшего майора вырвался ярчайший поток желтого света. Следующий мощный толчок земли опрокинул Бесплатникова в свежевырытую им же могилу. Свет тут же исчез. Ослепленный, оглушенный и ушибленный землекоп неуверенно поднялся, шаря по сторонам руками.
Еще одно колебание почвы сбило с ног могильщика. В тот же миг вырытая земля, лежащая у края ямы, со всех сторон посыпалась обратно. Бесплатников в ужасе пытался вскочить, но цепкие корни оплели его тело и конечности. Последний крик отчаяния так и не вырвался из груди несчастного – песок, глина и земля забили ему дыхательные пути.
Через минуту все было кончено. Бесплатников оказался заживо похоронен в могиле, предназначенной отставному майору. Еще через некоторое время над местом недавнего погребения взошла свежая трава, которая тут же пожелтела и пожухла.
Теперь никто никогда не узнает места захоронения Николая Николаевича. Всю жизнь он отказывал себе во всем, скапливая денег на собственный памятник. Теперь же вместо мраморного надгробья и оригинальной чугунной ограды над ним торчала старая лопата.
День третий.
Ворошиловка, продуктовый магазин, 01:31.
Когда-то его звали Владимир Борисович, он был кандидатом математических наук, преподавал в престижной академии, имел семью и детей. Все рухнуло за какой-нибудь месяц. Сначала ушла жена, устав от бесконечных сексуальных домогательств мужа, который к тому же заводил одну за другой новых любовниц. Дети поддержали мать и полностью отреклись от отца.
Владимир и сам не понимал, что с ним творится, но ему постоянно хотелось интимной услады, имея пять-шесть постоянных партнерш, он не пропускал ни одной смазливой студентки. Начались неприятности на работе. Одна из аспиранток донесла о творившемся в «соответствующие инстанции».
Скандал достиг апогея, когда у Владимира нашли дома порнографические фильмы, снимки, журналы. Советский Союз уже фактически не существовал, но действовал его уголовный кодекс, где за хранение порнопродукции можно было получить реальный срок. Оказавшись под следствием, с позором выгнанный с работы Владимир впал в депрессию и хотел покончить с собой.
Так он оказался в больнице судебной психиатрической экспертизы, там во время обследования случайно обнаружили опухоль надпочечника. Размером с горошину доброкачественная чужеродная ткань вызывала выработку половых гормонов в огромном количестве, что и обусловило поведение Владимира в последнее время. После операции и длительного психиатрического лечения Владимир вышел на свободу.
СССР прекратил своё существование, а в возникшем на его обломках СНГ порноиндустрия, проституция, извращения и разврат получили легальный статус. Жена и дети так и не поняли, не простили, работы не было никакой. Помыкавшись, точнее, став бомжем, Владимир подался к тетке в деревню. Восемь лет работы на щебеночном карьере окончательно подорвали здоровье вывшего кандидата математических наук.