Гнездо ласточки
Шрифт:
– Не знаю… Но… ты прав, я сама, в своей жизни, так долго ничего не могла поменять, мне все казалось нормальным, до тех пор, пока я не посмотрела на себя со стороны. И потом… пошел бы ты жаловаться в полицию – или я – на то, что Ольгу муж избивает… ну кто бы нас там послушал?!
– К счастью, Брагина уволили.
– Да, – быстро сказала Лида и опустила глаза.
Они опять замолчали. Захаров прекрасно понимал, почему Лида в смятении. Тот видеоролик, который Кира успела снять перед
– Почему ты мне не рассказала о Брагине? Тогда, много лет назад? – мрачно спросил наконец Захаров.
– Не знаю, – зло ответила Лида.
– Все могло бы быть по-другому.
– Ничего бы не было!
В этот момент из кабинета выглянул следователь:
– Прошу, кто следующий?
– Лида, ты.
– Нет, ты иди, – прошипела Лида и отвернулась.
Лида не понимала, почему разговаривала с Костей в подобном тоне. Уж он-то точно ни в чем не был виноват!
И, господи, он совсем не изменился… Только чуть поседел, щетина на подбородке – тоже с сединой. Но остался тем же высоким парнем с грустными и умными глазами. Но как неприятно, что все теперь знают о ней и о Брагине, о той попытке изнасилования…
Сам Брагин, после того как ролик о нем был показан в Сети, подошел к Лиде и признался, что теперь все смотрят на его шрам.
Да, кстати, Брагин почему приходил тогда – чтобы попросить у Лиды прощения.
Но она не простила. Не смогла. Вот такой у нее характер, мстительный и злопамятный. Хотела, но не смогла. Может быть, когда-нибудь потом.
И с Костей сейчас умудрилась разругаться… а он ведь во все глаза смотрел на нее, причем смотрел, как тогда, раньше. С желанием во взгляде. Какое желание, столько лет прошло, а он все желает… Да нет же, ей показалось. Это не желание было, а просто любопытство.
…Костя вышел из кабинета, и, чтобы не разговаривать с ним, Лида пулей влетела в кабинет следователя.
Следователь, еще не старый мужчина, вполне доброжелательно провел допрос. На какое-то время Лида даже забыла о Косте, о себе, о Брагине, о Викторе и с жаром отвечала на вопросы, которые ей задавали.
Часа два они со следователем беседовали.
В основном об отношениях Киры и ее отца, Игоря Гартунга. Все ничего, но один момент поразил Лиду. Оказывается, так и не смогли доказать, что Гелю душил именно Игорь. Других свидетелей этой сцены не было, сама Геля – не в состоянии давать показания, а у следствия имелись подозрения, будто ради того, чтобы посадить отца, Кира сама могла душить сестренку. Потому что синяки на шее девочки, судя по удаленности друг от друга, могли принадлежать как Кире, так и Игорю. У отца и дочери оказались совершенно одинаковой длины пальцы… Это буквально сразило Лиду. Как можно подозревать Киру в подобной жестокости? Да, Кира хотела отомстить отцу, наказать его – но не ценой же жизни собственной сестренки?..
Словом,
И, только выходя из кабинета, Лида вновь вспомнила о Захарове. «Вдруг он все еще ждет меня?» – с надеждой подумала женщина. Но нет, коридор был пуст.
Раздраженная, несчастная, недовольная собой, Лида выскочила на улицу. Ну почему так, почему она опять оттолкнула его? А он? Ну что, ему трудно проявить настойчивость? Хотя при чем тут настойчивость? С чего она, Лида, взяла, что до сих пор интересует Костю?
– Хорошая девочка Лида…
– А?.. – Она обернулась, чувствуя, как бешено колотится сердце. Неподалеку, под деревьями, стоял Костя.
Он все-таки решил ее дождаться!
– Как долго. Как долго пришлось тебя ждать, – сказал он, подходя ближе. – Даже проголодался. Ты есть не хочешь?
– Хочу, – медленно произнесла Лида, глядя в его глаза.
– Пойдем, посидим где-нибудь, перекусим? – Он протянул руку.
– Пойдем, – ответила она и вложила свою руку в его.
Самым последним, касающимся дела Киры Гартунг, в своем блоге Наталья Радугина выложила вот этот ролик:
«– Мама, да как ты вообще решилась на второго ребенка! – Кира. – Рожать от этого садиста…
– А что? Аборт надо было делать? Это же грех… И потом… Отец был рад.
– Рад?!
– Да, да, очень рад. Он меня чуть не на руках носил, в первые месяцы-то… Я тогда даже подумала, что случилось чудо, что все изменилось, и жизнь станет прекрасной!..»
Геля стояла на тропинке, напряженно вглядывалась вперед, в зеленый сумрак. Туда ли она идет?
– Ге-еля-а! Девочка моя, ты где? Геля-а-а! – раздалось неподалеку.
Она задрожала – «ну вот, опять!». Сделала шаг в сторону и чуть не подвернула ногу на мягком, зыбком мху.
– Ай… – едва не расплакалась Геля от боли, от страха и, прихрамывая, побежала вперед.
Оглянулась через несколько шагов и обмерла от ужаса – отец стоял уже в нескольких метрах от нее и улыбался.
– Геля, почему ты не отзываешься? Я тебя зову, зову… ты хочешь, чтобы я тебе голову открутил? – добродушно спросил он.
– Папочка, нет. Папочка, не надо! – с отчаянием пробормотала девочка и снова рванула вперед. У нее возникло странное ощущение – если отец нагонит ее, то произойдет нечто страшное. То есть и раньше мало приятного происходило, когда она не по первому окрику слушалась отца, – тот мог ударить, вырвать клок волос, ущипнуть больно, избить первым попавшимся предметом, подвернувшимся ему под руку… Но сейчас он может по-правдашнему голову открутить! Как в кино – зажмет между ладоней щеки и резко в сторону – хрясь! И свернет шею, голова на одной коже останется висеть.