Гномон
Шрифт:
Он качает головой: нет.
— …осталось представить еще двух ученых друзей. — Нейт повышает голос: — Может, Руби и Хлоя выйдут? Не думаю, что мне нужна тайная публика.
Ее левый глаз подмигивает Джонсу.
Первой входит Пиппа Кин и занимает свое место без извинений. У нее такое выражение лица, будто она врач, обдумывающий очередность оказания медицинской помощи.
— Я — Руби, — говорит она. — Хотя на самом деле Пиппа, конечно.
— Конечно, — шепчет в ответ Нейт, осознанно невыразительно.
— Настоящие имена не стоит использовать, — говорит Джонс. — Мы не должны выделяться в Системе. Нам нужно быть обычными. Так что Руби — в некотором роде должность.
Кин фыркает: хватит
Женщина, которая называется Хлоей Уильямс, не садится. Она входит, снимает пальто, вешает его на крючок, а потом останавливается перед ними, как перед расстрельным взводом, хотя этим взводом она скорее командует.
— Чепуха! — заявляет Чейз Пахт, не обращаясь ни к кому конкретно. Затем обходит стол и разводит руки.
Обниматься? Как обнимаются друзья? Она что, пытается меня обнять?
В голове Нейт включается сигнал тревоги. Она поворачивается всем телом и выставляет указательный палец, точно клинок, так что Пахт придется напороться на него, чтобы заключить инспектора в объятия. Чейз слегка подается назад, затем согласно кивает. Выражение ее лица говорит: может, потом, когда ты все поймешь.
Нейт в этом сомневается. Теперь протестует Кириакос, который в такой момент смены сторон и неверных исходов никому не позволит себя вязать. Пахт — не слезливая бабуля, чтобы разбрасываться такими материнскими жестами направо и налево. Это ход.
— Ты же мне помогла, — говорит Нейт.
Она демонстрирует, что ее возмущает нелогичность. В этой комнате не стоит казаться обиженной.
— Да, — соглашается Пахт. — Помогла.
Чейз Пахт наливает себе воды из школьного кувшина в центре стола. Стаканы противоударные, граненые и поблекшие от долгой службы в Лондоне. Она поджимает губы, словно чтобы сказать: в таком месте ничего лучше ждать не приходится, неужели нельзя было собраться в пабе?
Нейт напоминает себе, как тут очутилась. Вспоминает черные шрамы Эмметта. Здесь его убили, даже если приказ не прозвучал в этой комнате. Его отдала удаленная комиссия, а здесь — люди, которые его убили. Пиппа Кин, скорее всего, занималась его соцобеспечением — большей измены Нейт представить себе не может. И еще — вот люди, которые гнали Диану Хантер по ее собственному разуму, пока не загнали насмерть; то же сделали с Анной Магдаленой, когда Хантер еще всем руководила. Сколько подобных приказов они отдали за эти годы?
Нейт может здесь погибнуть. Сойти сума. Подвергнуться пыткам. Или они просто будут очень убедительны. И у них окажется очень простое объяснение всему.
Не забывай.
Не думай, что, раз они не вешают трофеи и головы на стены, это не логово убийц.
— Мы на одной стороне, Мьеликки, — говорит Пахт. — Знаю, выглядит иначе, но на одной. У тебя ведь до сих пор есть твой щит, так?
Да, сначала они должны сбить меня с толку и отрезать от понимания, кто я. Они меня ведут в новое состояние, лишают уверенности, принципов, дружбы, времени. А потом предложат мне дом, подтолкнут к тому, чтобы переметнуться. Препараты, изоляция, шок, а теперь — это. Хорошая работа.
Гномон ставит им твердые шесть баллов из десяти и даже знает, как это называется.
Примочка.
Умелая работа, но не высший класс.
Сменить передачу: теперь не говорить с Джонсом, который по-прежнему не может ей прямо смотреть в глаза, потому что знает — он злодей. Пахт изображает суррогатную мать-волчицу, хотя не слишком для этого подходит. Инспектор не достает свой значок из кармана и отвечает вопросом на вопрос:
— Почему не ты главная?
— Не хватает воображения, — без запинки отвечает Пахт. — Я анализирую, а производить не могу. И людям не нравится, когда я руковожу. Даже мне самой не нравится. Возникает трение, основа расшатывается, особенно если в нее не влить пинту-другую. Нет. Попробовала, не понравилось. Щит, Мьеликки. Скажи, что он означает.
Хантер предостерегает ее, но Нейт и сама понимает: как только она свяжет себя со щитом, примет аргумент в скрытом построении Пахт. Не стоит недооценивать его силу, раз оно десятки лет убедительно звучало для Дианы Хантер и по-прежнему кажется веским самой Пахт. Нужно сломать ритм, но совсем избежать танца нельзя. Откажешься, и они перейдут к другим методам. Играй, чтобы выиграть время, дождись подходящей возможности.
Плыви по течению, но удерживай линию обороны. Как Хантер, а мы знаем, чем это закончилось.
Пахт по-прежнему ждет, но в ее взгляде уже сквозит нетерпение. Нельзя слишком затягивать с каждым ответом.
— Защита. Служба. Справедливость. Если необходимо, жертва.
— Да. Все это. Но и больше. Он знает, что ты веришь. Ты исполняешь долг, потому что веришь в Систему, как верим мы. Но мы — другие, потому что на определенном этапе жизни к каждому из нас пришел человек и сказал то, чего мы не хотели слышать. Система сломана фундаментально.
— Огненный Хребет.
— Да. Огненный Хребет. Ты уже поняла, что это?
— Черный ход.
— Нет. Огненный Хребет — это проблема. И в некотором неудобном роде он же — решение. Но не черный ход.
— Тогда — ошибка, баг.
— Нет. Как гласит старая пословица: это не баг, а фича. Баг — это люди. Люди порождают хаос, люди ведут себя непоследовательно. Они иррациональны. Когда современные демократии зарождались, их творцы предполагали, что люди в конечном итоге рациональны. К моменту, когда создавалась Система, ее творцы знали, что это не так. На нас можно повлиять множеством способов. А Система — не такая. Свидетель не подглядывает и не сплетничает, поэтому мы доверяем ему, позволяем все видеть. Ты работаешь в Свидетеле, потому что это лучший способ помогать людям. Ты — физическое доказательство гарантий Системы. Да?
Если она скажет «да», покатится по рельсам дальше. Если скажет «нет», солжет. Нейт замеряет углы.
— Да.
— А Система основана на идее «умной группы» — идеального человеческого коллектива для решений. Группа ответственных людей, где каждый высказывает свое взвешенное мнение по вопросу, как следует изучив и обдумав его в свете собственного индивидуального опыта, сплавляется в единое целое при помощи сложных, но поддающихся пониманию и надежных математических инструментов, чтобы дать наиболее подходящий ответ, ведущий к наилучшим результатам. Загвоздка в том, что «умные группы» хрупкие. Ничтожная фальсификация, и они перестают быть умными, становятся заметно глупыми и даже способны себе навредить. Они могут поддаться демагогии, отравиться ложной информацией. Их можно напугать, и тогда группы превратятся в агрессивную толпу. Их можно разделить, назначая козлов отпущения, укрепляя предрассудки, подкупая некоторых членов, можно даже очаровать красивым личиком. И, разумеется, играет роль отборная архитектура: та самая, которую мы применяем в отделе приливных течений, чтобы улучшить работу транспорта или распределить общественные пространства в плане развития столицы. Эффективное применение плохих решений в Системе становится катастрофой. Так можно отдать самую совершенную систему внешнего наблюдения в истории в руки злонамеренных людей или напутанных толп.