Гобболино — ведьмин кот
Шрифт:
Все трюки, которые он выучил еще котенком, ящерицы прекрасно знали: не зря же они столько времени прожили на ведьминой земле.
Когда котенок превратился в кусочек сыра, они стали потешаться над ним и пищать как мыши. Когда он превратился в мошку, они осыпали Гобболино градом насмешек и стали виться вокруг него, приняв облик зеленых мух. Когда он сделался невидимым, они просто животики надорвали от смеха и сразу же сказали ему, где он спрятался. И на расстояние вытянутой лапы к нему не подползла ни одна ящерица.
Вконец измученный, Гобболино вернулся
— Братец! Братец! Проснись! — восклицала киска, нетерпеливо толкая спящего Гобболино лапой. — Где та сотня ящериц, которую тебе велела добыть моя хозяйка? Ты, наверное, забыл, что, если их не будет к заходу солнца, она сбросит тебя в пропасть?
— Я не мог их поймать, сестричка! Я правда никак не мог! — всхлипывал Гобболино, который от расстройства даже не потянулся спросонок. — Я все, что умел, перепробовал! Они надо мной смеялись, они надо мной издевались, и ни одна не подползла ко мне близко. Так что я, сестрица, ни одной не поймал, и — Господи! — я не знаю, что теперь со мной будет.
— Не плачь, братец! Я помогу тебе, но это в последний раз, — промолвила Сутика и вышла из пещеры, а Гобболино — за ней следом.
Киска уселась на скале столбиком, щурясь на солнце и любуясь собственной тенью, и очень скоро тысячи ящериц, высунувшись из расщелин, стали на нее поглядывать.
— Я всех вас вижу, — сказала Сутика очень спокойно. — Я пришла, чтобы на вас посмотреть и, если получится, сотню из вас поймать, потому что вы нужны моей хозяйке для ее колдовских дел.
— Ты нас не поймаешь, — ответили ящерицы, извиваясь от удовольствия. — Твой глупый братец занимался этим всю ночь и ни одну из нас даже за хвост не задел.
— Стану я вас ловить! — презрительно поморщилась Сутика. — Пфф! Я даже и охотиться на вас не буду. Вы недостаточно красивы для моей хозяйки, из всех вас не то что сотни, а даже и пятидесяти подходящих не наберется.
Ящерицы очень возмутились.
— Это мы-то недостаточно красивые? — затараторили они. — А как же я? А я? А я? А я? — И они поспешили подползти поближе к Сутике, чтобы показать ей, какие они пестрые, ловкие и нарядные.
— И правда, кое-что есть, — сказала она. — Ты нам подходишь, и ты, и ты, и ты! — И она цепляла лапой ящерицу за ящерицей, пока их не набралась ровно сотня, а тогда неторопливо отправилась к себе в пещеру.
— Сестрица, какая же ты умная! — с восторгом выдохнул Гобболино, следуя за ней. — А я перепробовал на них все, что умею, но ни одна ко мне даже не подползла.
— Ах! Этих ящериц обычными ведьмиными фокусами не обманешь, — рассудительно объяснила Сутика. — Они живут слишком близко к нашей пещере, поэтому то и дело в нее шныряют и все, что видят, схватывают на лету. Иди, братец, спи дальше и постарайся стать достойным ведьминым котом. Доброго тебе дня и приятных сновидений.
На третью ночь ведьма велела Гобболино всего лишь непрерывно помешивать варево в котелке.
— Далеко-далеко отсюда, — начала она, — есть замок, а в нем живет принцесса. Завтра ей исполнится двадцать один год. Ровно двадцать один год назад, в день ее рождения, ее родители не пригласили меня на крестины. А теперь я намерена им отомстить. Когда это зелье будет готово, я заколдую его, и оно превратится в золотую голубку. А потом надену свое лучшее платье, чтобы принцесса приняла меня за свою крестную-фею, и отнесу эту голубку девушке в подарок. Но как только она возьмет чудесную птичку в руки, голубка ее тут же клюнет, и принцесса уснет на сто лет. И тогда ее родители пожалеют, что не пригласили меня на крестины.
— Отлично придумано, хозяйка! Ну просто великолепно! — воскликнула Сутика и от восхищения захлопала в ладоши, но голубые глаза Гобболино от ужаса и смятения стали совсем круглыми.
— Эти чары могут подействовать на принцессу только в день ее совершеннолетия, — объяснила ведьма. — И, чтобы колдовство удалось, зелье должно вариться всю ночь. А ты будешь помешивать его, Гобболино, ни на секунду не останавливаясь, потому что иначе все мои труды пойдут насмарку.
— Ну уж с этим-то ты не можешь не справиться, — шепнула обрадованная Сутика на прощание брату и уселась на метлу позади своей хозяйки.
Но как только они скрылись из виду, Гобболино соскочил с табуретки, стоя на которой он помешивал зелье, и начал беспокойно ходить взад-вперед по пещере.
О Господи, говорил он себе, как жестоко то, что они задумали! До чего несправедливо! До чего гадко! Подумать только, как будут горевать родители! Чтобы бедная девушка в день своего рождения уснула на сто лет! Нет, не бывать этому! Ни за что я не буду участвовать в такой жестокости. О Боже, ну почему, почему я родился ведьминым котом? Почему? Зачем?
И, оставив котел булькать, как ему вздумается, котенок пошел в угол, свернулся клубочком и уснул.
На этот раз ведьма и Сутика вернулись домой раньше обычного.
Сердце у ведьмы было не на месте: всю ночь, летая по своим делам, она беспокоилась о волшебном зелье.
— А что, если этот дурак будет мешать слишком быстро? Или слишком медленно? А вдруг у него погаснет огонь? А что, если он обожжется и выронит ложку? Ох, Сутика, не надо было мне сегодня улетать! Если это зелье не сварится как следует, то все мои надежды рухнут.
— Ну что вы, дорогая моя хозяйка! Оно не может не свариться, как следует. Братец мой глуп и невежествен, но у любого котенка хватит ума, чтобы всю ночь мешать в котле. Вам нечего опасаться, уверяю вас.
Но на душе у ведьмы все-таки было неспокойно, поэтому задолго до рассвета она развернула свою метлу и полетела к Ураганным Горам так стремительно, что у Сутики, тоже сидевшей на метле, в усах свистел ветер.
«Фью-у-фить», — слышалось с неба, а внизу, в городах и селах, люди говорили друг другу: «Тшш! Это над нами пролетает Сутика, ведьмина кошка».