Гоблин – император
Шрифт:
Майя снова пренебрег отговоркой.
— Может быть вы расскажете нам, — тихо попросил он, — почему вы так боитесь Дач'осмера Тетимара?
Цевет был почти готов отрицать очевидное, но потом его плечи устало опустились, а уши обвисли.
— Ваше Высочество, это неприятная история, — сказал он.
— Мы спрашиваем не ради развлечения, — ответил Майя.
— Нет, Ваше Высочество, конечно, нет. — Цевет глубоко вдохнул воздух и медленно выдохнул. — Наши воспоминания об Эшорави… ужасны. Почти десять лет назад нас послали туда с сообщением для герцога Тетимела. Начался сезон свирепых штормов, и Дач'осмер Тетимар ничуть не преувеличил, описывая Эшорави как неприступную крепость. Она стоит особняком на высокой скале, и попасть туда можно только по крутой и узкой тропе. Такой крутой, что местами она переходит в высеченную в камне лестницу. Лошади туда подняться не могут.
Он быстро взглянул на Майю, а затем отвернулся.
— Мы пришли туда после наступления темноты, промокшие до нитки и с седельными сумками через плечо. Мы трижды падали на подъеме, а один раз чуть не сорвались со скалы, что неминуемо закончилось бы переломом позвоночника или ног. Одним словом, мы возненавидели Эшорави прежде, чем достигли ее ворот.
— Неудивительно, — пробормотал Майя, поощряя продолжать рассказ.
— Герцог Тетимел был пьян, но гостеприимен, — сказал Цевет. — Он поблагодарил нас за услуги и приказал слуге устроить нас на ночлег, а потом забыл о нашем существовании. Слуга презирал нас — курьеров часто обвиняют в распущенности и даже разврате худшего толка — но он провел нас в людскую, показал, где мы можем спать, а затем позвал с кухни мальчика, чтобы проводить нас в баню для слуг. Баня… баня была не отдельным зданием, поскольку в Эшорави нет места для отдельных зданий, а довольно грязным помещением, пристроенным к стене одного из крытых дворов. Двор служил импровизированной ямой для собачьих боев, и пока мы купались, мы могли слышать грызню и вой собак, а также крики мужчин. Кухонный мальчик, усталый и угрюмый, не объяснил нам, как вернуться в спальню для слуг, и хотя наше чувство направления обычно нас не подводит, не удивительно, что мы заблудились. Куда бы мы ни сворачивали, мы, кажется, никак не могли уйти от этого двора, провонявшего дымом и кровью. Наконец, мы вышли поискать, не найдется ли человек, который укажет нам путь. Эшорави самая древняя и любимая усадьба герцогов Тетимада, несмотря на недоступность и примитивность. Штат слуг полностью укомплектован местными жителями, и они не любят чужаков. Первый человек, к которому мы обратились, пожал плечами и отвернулся, второй обругал нас. Мы попытались подойти к третьему, который казался не таким враждебным, когда Дач'осмер Тетимар заметил нас. Нам было пятнадцать, Ваше Высочество, и это был не первый раз, когда нам предлагали… у курьеров, как мы сказали, дурная слава… — Он запнулся, подыскивая слова. — Но Дач'осмер Тетимар просто схватил нас. Мы не знали, кто он такой, и отбивались с большей силой и меньшим тактом, если бы знали, кто он такой. На самом деле, он был полон решимости и, конечно, очень опытен в рукопашном бою, поэтому мы его укусили.
— Вы укусили Дач'осмера Тетимара?
— Вероятно, у него остался шрам, — сказал Цевет. — Он очень рассердился, Ваше Высочество. Он обругал нас, прижал к стене и держал за горло, мы видели жажду убийства в его глазах. Он ударил нас кулаком в лицо, бросил на землю, и к этому моменту внимание всех присутствующих уже было приковано к нам. «Ну, что скажете, ребята? — Крикнул Дач'осмер Тетимар. — Лиса и гончие?» Ответом ему был рев одобрения. Конечно, затравить чужака было бы веселее, чем смотреть собачий бой. Дач'осмер Тетимар сказал нам: «Мы даем тебе пять минут форы. — Он вынул карманные часы, только это отличало его от всех прочих, потому что одет он был, как любой из мужчин во дворе, и сказал: — Раз, два, три… беги!». Ваше Высочество, мы побежали. Мы не знали Эшорави; мы знали только, что каждая минута ожидания могла стоить нам жизни. Наверное Осреан или Салежио благословили нас в тот вечер, потому что мы нашли лестницу прежде, чем гончих спустили со сворки. Мы слышали их лай, слышали, как смеются и кричат люди внизу. Наверное, Дач'осмер Тетимар не стал ждать полные пять минут. Лестница, которую мы обнаружили, предназначалась для слуг; она была крутой и узкой, мы поднимались все выше и выше, цепляясь руками за стены, до самого чердака, а потом нашли еще одну лестницу, выведшую нас к люку на крышу. Там мы и ночевали, прислонившись к дымоходу, чтобы не замерзнуть. Утром, в предрассветных сумерках, мы спустились вниз, прислушиваясь к отзвукам шагов и голосов и прячась при малейшем шуме. Нам повезло: стража у ворот не обратила на нас внимания, то ли они не узнали в нас вчерашнюю «лису», то ли не участвовали в охоте. Мы бросили наши сумки и все, что в них было, и бежали по тропе, падая, цепляясь за кусты и непрестанно молясь всем богиням-защитницам, чтобы никто не додумался послать нам вслед конюхов. Но никого не было, и к тому времени, когда лучи солнца озарили долину, мы были уже далеко от Эшорави. До самого вечера мы бежали, не останавливаясь, чуть не умерев от истощения сил. Вот почему, Ваше Высочество, мы боимся Дач'осмера Тетимара.
Пауза была мучительной, Цевет явно жаждал оказаться где-нибудь подальше, но оставался еще один вопрос, и Майя должен был его задать.
— Что они сделали бы с вами, если бы им удалось вас поймать?
— Мы думаем, — с горькой улыбкой ответил Цевет, — что быть избитым до смерти было бы лучшим, на что можно надеяться. И, Ваше Высочество, мы должны сказать, что никто не хватился бы нас. В конце концов, герцог Тетимел получил свое сообщение, больше ничто не имело значения.
— Вы не хотите подать жалобу?
Уши Цевета насторожились, и в его голосе звучало изумление, когда он произнес:
— Ваше Высочество, это было много лет назад. И мы выжили.
— Да. Мы сожалеем. Мы…
— …потрясены и устали, — вставила Киру, и Майя с благодарностью улыбнулся.
— Мы не примем гостеприимства Тетимада, — сказал он Цевету. — Вам не следует беспокоиться на этот счет.
— Конечно, Ваше Высочество, — ответил Цевет и изящно перевел разговор на текущие дела.
Множество людей ожидали личной встречи, в том числе мэр Сето и Наставники Бдительных Братств северного и южного Че-Четора. Наставники посматривали друг на друга, словно голодные коты, и Майя мысленно отметил, что нелишним будет навести справки, в чьей компетенции находятся Бдительные Братства: Архипрелата или капитана Ортемы, он не был уверен. Надо будет уточнить у Цевета — милостивые богини, сколько раз в день он вспоминает о секретаре? Он вспомнил вчерашнюю тревогу Цевета и подумал, что при иных обстоятельствах она могла показаться ему вполне обоснованной.
Тебе следует стать менее зависимым, сказал он себе, когда Ишеан убрал со стола тарелки после ужина. А потом он посмотрел на часы и понял, что уже пора идти.
Майя отправился в Мазантелеан в сопровождении лишь Телимежа с Киру, резко ответив лейтенанту Эшане, что если бы мятежники собирались перебить весь Унтеленейс, они бы уже это сделали, а двух нохэчареев будет вполне достаточно для защиты его императорской особы.
— В конце концов, это их работа, — сказал он, и Эшана с несчастным видом отступил.
Мазантелеан не являлся в полной мере частью дворца, но был связан с ним крытым мостом с характерной для эпохи Эдретантиара III ажурной кирпичной кладкой. Этот мост так же называли «Лестницей Уршасу», бывшего Адремаза в те времена, и студенты Атмазара описывали свой прогресс в учебе как «восхождение по лестнице» и «падение с лестницы».
Киру рассказала это Майе по пути, но не для того, чтобы завязать разговор, который Майя почти наверняка отклонил бы, а просто так, словно хотела поделиться информацией с ним, с Телимежем, даже с камнями моста. Майя слушал, а сам в отчаянии молил богинь о стойкости духа и старался не думать о том, что его ждет.
В конце моста их уже ждал мальчик лет шестнадцати с дурным цветом лица, но прекрасными волосами, заплетенными в аккуратную косу. В противовес невзрачной внешности, его поклон был изящен, а голос, когда он заговорил, сразу расположил к себе: глубокий и теплый, на редкость хорошо модулированный для такого юного мужчины.
— Ваше Высочество, — сказал он, — Адремаза послал нас, чтобы приветствовать вас и сопроводить в комнату для посетителей. Мы Ожис, младший ученик Атмазара.
— Спасибо, — ответил Майя, и почувствовал малую долю облегчения от того, что его голос не прервался.
Комната для посетителей была небольшой, довольно скудно обставленной, но сияющей чистотой. Стул был всего один и Ожис с Киру попросили Майю сесть. Он сел, успокоился и приготовился ждать. Не прошло и пяти минут, как привели Дажиса. Его волосы были обрезаны, а синий халат Атмаза заменил бесформенный черный балахон, который должен был стать его саваном. Его сопровождали два мрачных Атмаза с черными, в соответствии с канонами Ули, полосами на одежде. Едва переступив порог, Дажис опустился на колени. Все его тело содрогалось от мучительных рыданий.
Майя не имел ни малейшего понятия, что ему следует делать.
Он не мог предложить никакого утешению Дажису, совершившему столь тяжкое преступление, и тем более помочь избежать последствий. Он даже не мог сказать, что простил предателя, ибо истина состояла в том, что он не был уверен в своем прощении. Майя не мог сказать, что понимает Дажиса, но молчать было еще тяжелее.
Он почти решился открыть рот, еще не зная, что скажет, но тут один из каноников произнес:
— Осужденный, вы должны говорить.