Гоблины. Сизифов труд

Константинов Андрей Дмитриевич

— Какие? Эти, что ли?

— Нет, конечно. Никаких приколов — дело очень серьезное. Нужен достойный, красивый, отчасти комплиментарный стих о работе кадровых служб.

— Не, это я точно не смогу. На «кадры» и рифмы-то приличной не подобрать.

— Ну почему же? — Кульчицкий задумался на секунду и принялся рассеянно бормотать, «пробуя на вкус»: — Падре, чадры, мантры… М-да, действительно что-то…

— Надрыв? — не удержавшись, подсказал Шевченко.

Подсказал, что называется себе, на [[жопу]] беду.

— Вот

видишь! А говоришь — не могу! — восхитился Олег Семёнович. — «Кадры-надрыв»! Красиво, свежо, смело… Всё, будем считать, мы с тобой договорились. Жду от тебя первый, рабочий, вариант… — замполич полистал перекидной календарь, — скажем, к следующей среде. И учти, Шевченко, если стихотворение будет опубликовано, есть шанс получить небольшой гонорар.

— Мне бы лучше парочку отгулов. В качестве творческого отпуска, а? — немедля ввязался в торг Тарас.

— Вот как принесешь черновой вариант, тогда и подумаем, — неопределенно отреагировал на это предложение замполич. — Да-да, входите! — В кабинет замов заглянул возбужденный (или возбужденный?) Коля Лоскутков. — Что у тебя, Николай?

— Прошу прощения. Олег Семёнович, только что звонила Анкудинова.

— Напомни, это кто такая?

— Вера Павловна. Свидетельница по делу маньяка Ерина, помните?

— Да-да, что-то такое припоминаю. И что Анкудинова?

— Плачет. Говорит, у нее только что в «Гостинке» сумку порезали и кошелек украли.

— Это, конечно, очень печальная история, — равнодушно констатировал замполич. — Только мы-то здесь с какого боку?

— У нее в кошельке брелок с КТС хранился, — пояснил Лоскутков.

— Что, опять?! Это ж у нас какой по счету ноги сделал? Третий?

— Четвертый. Но не в этом дело. Понимаете, он работает!

— Кто работает?

— Сигнал от него идет. Вполне себе устойчивый. И именно из района «Гостинки».

— Ничего не понимаю. А ну-ка, пошли!

Замполич поднялся и с самым решительным видом двинул в оперскую. Коля и Тарас, переглянувшись, обреченно последовали за ним. Обреченно, поскольку в своем стремлении «порулить» Кульчицкий был непредсказуем и страшен…

— …Вот, Олег Семёнович, видите? — Лоскутков взглядом показал на электронную карту города, в центре которой статически мигала красная точка. — По-прежнему в районе «Гостинки».

— Интересно-интересно! — пробормотал Кульчицкий и, добавив металла голосу, зычно приказал: — Значит, так, слушай мою команду: Вучетич, Джамалов — на выезд!

— Я, конечно, дико извиняюсь, — весьма нахально отозвался на сей призыв Вучетич, — но вообще-то я сегодня с ночи. И в данный момент у меня законный отсыпной.

— В таком случае что ты делаешь в конторе? Езжай, отсыпайся.

— И рад бы, да не могу. Приказ.

— Какой еще приказ? — Выражение лица Олега Семёновича в данный момент свидетельствовало о крайней степени недовольства.

— Приказ

Андрея Ивановича. Через час мы с Натальей и с видеокамерой должны выдвигаться в Парголово. А за неисполнение приказа, сами знаете, что бывает.

— Хорошо, допустим. Тогда…

Замполич обвел глазами комнату.

— Не-не, я тоже не могу! — отчаянно замахал руками Тарас. — У меня тоже приказ. И тоже от Андрея Ивановича. К шести часам подготовить материалы по Ожигину. Для передачи в УБЭП.

— Ну знаете ли!!! — взвился Кульчицкий, охреневший от столь наглого проявления открытого саботажа.

— Олег Семёнович, давайте я вместо Тараса поеду? — гася страсти, неожиданно для всех предложила Прилепина. — У меня сейчас все равно никакой особой работы нет.

Страдальческое лицо замполича смягчилось:

— Лично я не возражаю. В общем, так: Ольга Николаевна, Ильдар — срочно выезжайте на «Гостинку» и разберитесь на месте, что там за чудеса происходят. И учтите, брелок хорошо бы отыскать. На этих потерпевших не напасешься. А он, ко всему прочему, денег стоит. Николай, что с сигналом?

— По-прежнему устойчив. Если и перемещается, то лишь в пределах универмага.

— Отлично! — Кульчицкий покровительственно потрепал стажера по плечу. — Приказ: никуда от пульта не отлучаться, будешь ориентировать коллег. Всё, с Богом! Ильдар, ты — старший.

— Благодарю за доверие, — мрачно откликнулся Джамалов.

— Да, как приедете, определитесь на местности и сразу мне отзвонитесь. Ясно?

— Яснее некуда.

— Да, может, вам на всякий случай оружие взять?

— Обойдемся. На кого охотиться-то? Поехали, Ольга.

Джамалов и Прилепина ушли. Олег Семёнович еще какое-то время понаблюдал за огоньком на карте, но тут его снова осенило, и с криком: «При возникновении любой нештатной ситуации докладывать мне лично!» — он бросился догонять наноопергруппу «гоблинов».

— Старик дорвался до помидоров, — усмехнулся Тарас, возвращаясь за компьютер и разворачивая страничку «Вконтакте».

— Чего? — не догнал Лоскутков.

— Я говорю, любит Олег Семёнович постоять у штурвала. Сразу такая стать, такая породистость в осанке. А голос-то, голос! Наполеон! Маршал Жуков! Жириновский!.. А что, Мыкола, согласись, классно я их развел?

— В каком смысле развел?

— Да в таком, что бумагу для ОБЭП я с утра сделал. И даже отправил. Просто мне дико неохота было на «Гостинку» подрываться.

— Ну ты и жучара! — неодобрительно покачал головой Вучетич.

— Просто не люблю я эту Анкудинову, дура она редкостная, — взялся оправдываться Тарас. — И вообще, не хочу на банкет опаздывать. — Шевченко блаженно зажмурился. — Чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган.

— А чего тебя Кульчицкий к себе тягал? Неужто в сексоты вербовал?