Год 1942
Шрифт:
Вот и сейчас он слушает короткий, деловой разговор двух своих летчиков, уже вступивших в бой с противником. Два летчика - Карначенок и Избинский преследуют немецкие "юнкерсы" и ведут лаконичную беседу, из которой командиру полка так ясен ход боя, как если бы он сам был в воздухе. Говорит двадцатилетний Карначенок. Майор ясно представляет себе, что делает сейчас его воспитанник:
"Юнкерс" идет влево... захожу в хвост... вижу вспышки пулеметов... бью по левой плоскости... загорелся мотор... пикирует, чтобы сбить пламя... преследую... даю очередь... отломалась плоскость... закопал
Командир полка улыбается. Вот так и должны работать его ребята. Быстро и чисто"...
А ведь Лавренев уловил очень важное обстоятельство. Не секрет, что в первые месяцы войны, да и сейчас радиосредства в авиационных частях порой недооценивались, не всегда использовались!
Сегодня особенно горячий день у полка. Командование приказало майору Клещеву: "Ни один вражеский бомбардировщик не должен быть допущен к реке". Уже семь крупных воздушных боев провел сегодня полк, отбивая немецкие бомбардировщики от переправы. А немцы все лезут. И снова рассказ писателя:
"Майор Клещев бежит к своему самолету. Командир полка сам ведет своих ребят. Уже немало немецких самолетов рухнуло с утра пылающими обломками на сухую степную землю, но немцы не унимаются.
– Хотите еще? Получайте! - говорит Клещев, направляя свою машину на бомбардировщик врага, и нажимает гашетку. У переправы за работой истребителей следит командир группы полковник В. Сталин.
Рушится вниз расстрелянный майором Клещевым "юнкерс". Падают, разламываясь и брызжа огнем, два "мессершмитта". Немцев и на этот раз не допустили к переправе. Начальник штаба докладывает майору:
– Сбито тридцать четыре вражеских самолета... Ни один бомбардировщик к переправе не прорвался...
Трудовой день истребительного полка закончен..."
Над очерком, на три колонки, выразительная фотография: "Герой Советского Союза майор И. Н. Клещев". А на фюзеляже крупные звезды - по числу сбитых Клещевым самолетов: одна, две, три... десять... Все не поместились на этой стороне, звезды перекочевали на правую сторону фюзеляжа, там еще осталось место для будущих звезд...
В начале сентября у Клещева побывал наш авиатор Денисов и привез его статью "Як" в воздушных боях", занявшую в газете почти подвал. Сердцевина статьи - о преимуществах наших "яков" перед "мессершмиттами". А сказать об этом тоже было важно. "Одно время, - заметил Клещев, - кое у кого из летчиков сложилось впечатление, что "яки" по сравнению с "мессершмиттами" несколько ограничены в маневре, особенно в вертикальном на определенных высотах..."
Он своим опытом доказал, что это не так. Концовка статьи: за последние месяцы полк сбил 98 вражеских самолетов!
* * *
Пришла печальная весть. Позвонил мне Василий Сталин и сказал, что погиб Клещев, просил напечатать некролог, передал текст.
Должен сказать, что с некрологами о погибших воинах дело непростое. Выло прямое указание Сталина: не печатать их. Верховный объяснил:
– Слишком много потерь... Не будем радовать Гитлера...
Вот и весь резон!
А ведь были такие потери, о которых молчать нельзя. Погиб прославленный командир кавалерийского корпуса Лев Доватор.
А вот теперь напечатали некролог, посвященный Клещеву. Он был подписан Василием Сталиным. Если будут "шишки", посчитали мы, поделим их пополам.
Почему нужен был этот запрет? Ведь написали мы о гибели 28 панфиловцев у разъезда Дубосеково. Почему же надо было умалчивать о тех, чьи имена были столь популярны в армии и народе?! Но в "дискуссию" с Верховным мы не вступили. Запрет есть запрет. Так тогда было.
Но что мы себе позволяли, не спрашивая ни у кого разрешения, так это публиковать некрологи и статьи, посвященные погибшим на фронте краснозвездовцам: Евгению Петрову. Александру Шуэру, Семену Анохину... Уверены были, что это нам никто уж не запретит...
Эти дни особенно тревожные. Немецко-фашистские войска прорвались к Волге севернее Сталинграда. Так обозначен район боев в сводках Совинформбюро и репортажах наших корреспондентов. Противник захватил поселок Рынок. На карте видно, что это уже сам Сталинград, его окраина у Тракторного завода. В Генштабе мне сказали, что дела совсем плохие - противнику удалось отрезать нашу 62-ю армию от остальных войск фронта. А сам Сталинград превращен в руины - в течение одних только суток немцы произвели над городом более двух тысяч самолето-вылетов. Налеты не прекращаются.
В своем репортаже Высокоостровский пишет: "Немцы сосредоточили здесь огромное количество мотопехоты и артиллерии". Он не назвал цифр и тогда еще и не мог назвать. Они стали известны позже: по количеству артиллерии и авиации враг здесь превосходил нас в два раза, в танках - в четыре раза.
Не менее тревожное сообщение Михаила Черных с Северо-Кавказского фронта: "Под напором численно превосходящего противника наши части отошли на юго-восток... Бои перенеслись в предгорья. Прорвавшись к подножью гор, немцы стремятся продвинуться дальше. Сейчас на ряде участков бои идут за горные перевалы..."
Вчера вечером я был в Генштабе у Бокова. Он объяснил, что, хотя наши войска остановили немцев в предгорьях западной части Главного Кавказского хребта и планы гитлеровского командования по окружению и разгрому советских войск между Доном и предгорьями Кавказского хребта сорвались, обстановка продолжает оставаться чрезвычайно напряженной. На Грозненском направлении враг угрожает прорывом к Грозному и Махачкале. В центральной части Главного Кавказского хребта ему удалось захватить Клухорский перевал и создать угрозу прорыва к Черному морю и в район Кутаиси. В западной части Северного Кавказа противник создал угрозу прорыва к Новороссийску, Туапсе и Сухуми...