Год активного солнца
Шрифт:
— Боже мой, — говорил он, — как это они придумывают столько глупостей!
Однако выпить он любил и предпочитал вину водку.
— Жди, пока вино разберет, — повторял он всегда в свое оправдание.
Теперь он редко позволял себе выпить, а прежде бывало частенько — вызовет шофера, направит его на рынок за свеженькой рыбкой, и поедут они вдвоем куда-нибудь в духан.
Однажды начальник смены из литейного Эльдар Сихарулидзе пригласил Георгадзе на свадьбу.
Отец Эльдара был кинорежиссером. За великолепно сервированным столом
Главный инженер, как он сам потом говорил, чувствовал себя неловко в этой шумной, болтливой компании. Подождал, пока выпили первые тосты за жениха и невесту, а потом тихо сказал заводским ребятам:
— Посоветуйте Эльдару уйти с завода. Пусть устроится где-нибудь по научной части. Из человека, который ест на таком фарфоре, металлург не получится.
И незаметно, тихонько ушел.
Действительно, не прошло и двух месяцев, как Эльдар оставил завод и определился в НИИ металлургии.
— Я же вам говорил, что из него ничего путного не выйдет, — сказал Георгадзе почти с удовлетворением. — Способный и старательный человек легко может стать ученым, но не металлургом. Металлург в первую очередь должен быть настоящим мужчиной.
И вот перед ним Леван Хидашели в своих грубых брюках и простой спортивной рубашке. Рукава, закатанные по локоть, обнажили бронзовые сильные руки. Энергичное лицо свидетельствует о волевом характере. Держится просто, свободно. Георгадзе внимательно перелистал трудовую книжку Хидашели.
— Ого, ты хорошо побродил по свету, парень!
— Меня интересовало дело. Хотелось своими глазами поглядеть…
— Чувствуется, молодой человек, чувствуется… Оказывается, ты и на конвертере работал! Ага, и на Азовстали… Да, после пятисоттонных качающихся печей Азовстали наши мартены покажутся тебе игрушками… Садись! — Только теперь главный инженер предложил Левану сесть. — Там по-прежнему Беспалов начальником цеха?
— Так точно.
Георгадзе задумался, усмехнулся. Наверное, вспомнил о чем-то приятном. Потом внезапно, как бы очнувшись, захлопнул трудовую книжку и вернул ее Левану.
— Как его здоровье? Он раньше страдал желудком.
— Не знаю, мне он об этом не говорил.
— Да, Беспалов ныть не станет. И лишнего никогда не скажет.
Зазвонил телефон.
— Георгадзе слушает!
Главный долго молча держал трубку и постепенно хмурился. Леван догадался, что сообщили о какой-то неприятности. Положив трубку, Георгадзе нажал кнопку звонка. В комнату вошла секретарша.
— Вызовите машину.
— Водитель вас ожидает, Михаил Владимирович.
Георгадзе и сам уже вспомнил, что велел шоферу ждать в приемной. Он встал и заглянул в глаза Левану:
— Ты мне понравился, и мне не хотелось бы менять свое мнение. На следующей неделе начальник одной из смен в литейном переходит в лабораторию. Я поговорю с начальником цеха, и мы, думаю, возьмем тебя в сменные.
Леван в знак благодарности опустил голову.
Георгадзе собрал на столе какие-то бумаги и вместе с Леваном вышел из кабинета.
Секретарша проводила Хидашели внимательным взглядом.
Выйдя из управления, Леван хотел было заглянуть в мартеновский цех, но потом передумал и быстро пошел к проходной. У ворот завода ему подвернулось такси.
— В город, на авторемонтную станцию.
Еще когда Леван закончил институт, отец подарил ему «Волгу». Леван почти сразу же уехал из Тбилиси, и поездить вдоволь ему не пришлось. Три года машину никто не трогал. Теперь пришлось изрядно повозиться, чтобы привести ее в порядок.
«Волга» была уже готова, вымыта, нарядно блестела. Леван сел за руль и направился домой. Быстрая езда доставила ему большое удовольствие.
Подъехав к дому, он взбежал на свой этаж и остановился у двери.
Из квартиры Симона Канчавели доносились крики.
Леван сразу же узнал писклявый, срывающийся голос певца филармонии. Слов разобрать было невозможно. Другого голоса слышно не было. Кричал только Симон.
Леван поспешно открыл и захлопнул свою дверь. Не теряя ни минуты, он ринулся в ванную под струи холодного душа. Растерся жестким полотенцем и, не выпуская его из рук, взял телефонную трубку. «Пора позвонить ребятам». Призадумался на мгновение и набрал номер Резо Кавтарадзе.
Резо был его школьным товарищем. Они и в институте учились вместе. С первого же дня по окончании металлургического факультета Резо работал в Рустави.
Ответил женский голос.
— Это Мэри?
— Да, кто говорит?
— А ну-ка отгадай!
— Не могу узнать.
— Это я, Леван!
— Какой Леван?
— Это уже слишком! Левана Хидашели ты могла бы узнать, мадам! — смеясь, сказал Леван.
— Леван! Здравствуй, мой дорогой! Когда же ты приехал? Резо, Резо, Леван звонит, Хидашели! Леван, как хорошо, что ты позвонил… Подожди, дай мне поговорить с ним… Леван, твой дружок не дает мне говорить…
Леван слышал, как Резо отнимает трубку у своей жены.
— Приветствую, Леван!
— Здорово, Резо!
— Как ты? Где ты? Неужели не мог написать?
— Сейчас не стоит об этом говорить. Скажи только, ты свободен сегодня?
— И сегодня свободен, и завтра, смена у меня…
— Очень хорошо. Я уже не помню телефонных номеров. Очень прошу тебя, позвони нашим ребятам, кому сочтешь нужным. Давай встретимся на Мтацминде в семь вечера. Извинись за меня перед Мэри. Ну пока! До вечера!
Леван положил трубку и вошел в кабинет. Огляделся, открыл ящики стола. Чего только здесь не было! Он сел и принялся разбирать бумаги. Многие рвал, бросал в корзину, другие аккуратно складывал обратно в ящик. Толстой стопкой легли конспекты и записки. Потом он добрался до книг. Одни листал внимательно, другие откладывал в сторону безо всякого интереса.