Год длиною в жизнь
Шрифт:
– А вы куда? – прошептала она. – Зачем?
Он на миг остолбенел от невозможности сказать правду, придумать хоть какое-то оправдание своему поступку. Полное безумие, что он делает! И вдруг брякнул:
– Мне нужно позвонить родителям моих друзей, помните?
– Ну и что? – прошипела Рита. – Вы ведь собирались позвонить из дому.
– Я совсем забыл, что у нас не работает телефон, – соврал Георгий. В жизни вранье не давалось ему столь легко, как сегодня! Сколько уже наворотил всего…
– Но ведь есть же телефоны-автоматы… – заикнулась Рита – и замерла. И Георгий замер, услышав какой-то звук неподалеку.
В гостинице есть
– Здесь, внизу, могут быть крысы! – выдохнул он в самое ухо Рите.
Она рванулась с места, как ракета. Георгий не сразу понял, что она кинулась бежать по узкой лестнице, которую он сначала не разглядел. Полетел следом. Второй этаж, третий… поворот… Рита остановилась, Георгий налетел на нее и замер, прижавшись грудью к ее напряженной спине. Впереди, за колонной, мерцал огонек у стола дежурной.
«Как же мы пройдем мимо? – похолодел Георгий. – Ну, она, может, и пройдет, а я… Неужели придется уйти?»
Рита повернулась, поглядела ему в глаза и показала пальцем куда-то за его спину.
«Намекает, что надо уходить, – догадался Георгий. – А я не уйду. Ни за что не уйду! Она не будет поднимать шум».
И не тронулся с места.
Рита покачала головой, потом осторожно обогнула Георгия и на цыпочках пошла по коридору в самый его конец. Приблизилась к какой-то двери – и скрылась. Георгий поднялся на цыпочки и двинулся вслед за Ритой. Куда же она делась? В которую дверь вошла? Вроде в последнюю. Или в предпоследнюю? Все закрыты!
Понятно. Она не хочет его пускать. У Георгия даже в глазах защипало от невероятного, совершенно непереносимого горя. И ярость прихлынула, такая ярость… Она играет с ним, как с мальчишкой! Издевается! Да кто бы она ни была… и как бы он к ней ни относился, он не позволит над собой измываться!
В это мгновение дверь, около которой он стоял, отворилась, и Ритин голос шепнул из темноты:
– Вы что встали? Заходите. Быстро!
Потом ее пальцы вцепились ему в рукав и потянули. Георгий влетел в номер. Дверь тихо-тихо, без малейшего шума, закрылась. Почти беззвучно повернулся ключ.
Было темно. Только с улицы проникал лунный свет. Георгий вытянул шею и поглядел в окно. Фонари на набережной горели тускло-тускло! Их свет перекрывала луна. Огромная, белая, раскаленная, она висела над Волгой. Дали на левом берегу были словно бледным туманом завешены, и туман светился, дрожал.
– Проходите в комнату и звоните быстрей, – послышался Ритин голос. – Первый час ночи! Родители ваших друзей, наверное, уже в милицию названивают.
– Да ну, в милицию! – хмыкнул Георгий. – Все-таки молодые парни, мало ли где могли задержаться. Вот к рассвету точно родители начнут волноваться.
Он накрутил диск, поглядел на Риту, которая прикрыла дверь из прихожей и приложила палец к губам, прося говорить тише, и негромко произнес в трубку:
– Анна Сергеевна? Это Георгий Аксаков, добрый вечер. Меня Коля просил позвонить. Он в Сормове у Егора Малышева ночевать остался, так что вы не волнуйтесь. Спокойной ночи!
Совершенно тот же текст он протараторил для Ирины Михайловны Крамаренко и Клавдии Павловны, матери Лехи Колобова.
Положил трубку. Кивнул Рите, которая стояла, прислонясь к притолоке, и смотрела на него (он видел, как поблескивают ее глаза в лунном свете). Потом, подумав, набрал еще один номер.
Трубку подняли сразу. Ну конечно, баба Саша не спала. Сидела, наверное, у окошка, рядом со своими красными
– Бабуль, – пробормотал «маленький мальчик», – это я. Ты не волнуйся, мы все у Егора Малышева ночуем: Колька, Валерка, Леха и я. Автобусы уже не ходят, остались в Сормове. А завтра с утра вернусь. Какое такси? Ты что, откуда у нас такие деньги, отсюда ж не меньше червонца! Да, представь себе, такие теперь цены на такси. Откуда звоню? Из Сормова, тут телефон-автомат около Егоркиного дома. Да, прогресс добрался от Москвы до самых до окраин… Мама тоже не спит? Переживает? Ну, теперь все, бросайте переживать и отправляйтесь на боковую. До завтра, целую!
И он положил трубку.
За время его разговора Рита не промолвила ни слова, но теперь раздался ее холодноватый голос:
– Ну, теперь идите. До свидания, желаю удачи.
– Как – идите? – озадачился Георгий. – Куда?
– Ну, вы же предупредили Сашу… я хочу сказать, Александру Константиновну, что не вернетесь ночевать. Я полагаю, вы где-то решились ночь провести и создали себе алиби…
– Какое алиби? – изумился Георгий. – Я имел в виду, что останусь здесь… – И он обвел номер рукой. От собственной наглости у него кружилась голова. И страшно было так, как никогда в жизни. – Как же мне теперь уйти отсюда? А вдруг дежурная увидит? Еще арестуют, пришьют попытку грабежа. А вас какой скандал ждет… Нет, я лучше останусь.
– Во имя заботы о моей репутации?
– Ну да, – кивнул Георгий, про себя подумав: «Что я несу? Что со мной происходит?»
– Вы меня, похоже, шантажируете? – сказала Рита, отстраняясь от притолоки и подходя к кровати. – Напрасно. И заботиться о моей репутации не нужно. Я и сама-то перестала о ней заботиться лет этак… двадцать пять назад, когда мне было пятнадцать. С чего бы вам суетиться?
«Пятнадцать плюс двадцать пять – сорок. Ей что, сорок лет? Ну и ну, выглядит лет на десять меньше. Даже на пятнадцать! Сорок… это много? Да будь ей хоть шестьдесят! Да будь она хоть негром преклонных годов… В смысле, негритянкой. Нет, с негритянкой я бы не смог, тем более – преклонных лет. Господи, о чем я думаю! Я совсем спятил! Да. Спятил. Из-за нее».
– Ну, вот что, – медленно заговорила Рита, вглядываясь в неподвижно стоящего Георгия. Он был рад, что луна светит ему в спину и она не может разглядеть выражения его лица. Можно представить, что там, на том лице, написано! – Я пойду умоюсь, а вы воспользуйтесь случаем и поищите то, что вам поручено найти. Только, уверяю вас, труд совершенно напрасный. Все это – домыслы вашего ведомства. Цель моего приезда в Россию… ах, простите, в Советский Союз, конечно… самая невинная. Я хотела вручить награду Федору Лаврову и узнать кое-что о моих предках, которые жили в Энске. Есть, конечно, некая ирония судьбы в том, что именно вас, Георгия Аксакова, сделали исполнителем столь отвратительного поручения, но что же делать… В самом деле, судьба насмешлива! Десять минут вам хватит, чтобы обшарить мои вещи? Больше я вам дать не могу, очень устала и хочу спать. Но, думаю, вы управитесь, вещей у меня немного. Тем более что обыск в моем номере проводился уже столько раз, что все тайники могли быть выявлены давным-давно. А впрочем, я понимаю, что вы действуете не сами по себе, а по приказу. Поэтому – bon courage, bon chance, как говорят французы. Надеюсь, выйдя из ванной, я не застану вас в своем номере? Прощайте, мсье Аксаков.