Год, когда я влюбилась
Шрифт:
Бабушка открывает рот, чтобы что-то сказать мне, но потом решает этого не делать и поворачивается к Изе.
— Будь осторожна, — предупреждает она, прежде чем уйти.
— Мне не нравится, что она так переживает, — бормочет Иза, когда ее бабушка находится вне пределов слышимости. — Это слишком вредно для ее здоровья.
Я иду рядом с ней.
— Тебе нужно попытаться расслабиться.
Она, кажется, только еще больше напрягается.
— Я могу попытаться, но не думаю, что это произойдет, пока я не буду знать наверняка… И даже тогда я, возможно, не смогу… В зависимости
Индиго бросает сигарету на землю и топчет ее ботинком.
— Хочешь знать мое мнение?
Иза смотрит на нее.
— Да, конечно.
Она берет Изу под руку.
— Я думаю, что, что бы ни случилось, в конце концов ты снова будешь в порядке.
— Я не уверена в этом, — говорит Иза. — Мне кажется, что все уже никогда не будет как прежде.
— Согласна, — отвечает Индиго. — Но это вышедшее из-под контроля, больше не имеющее смысла чувство, которое ты испытываешь прямо сейчас, исчезнет.
— Откуда ты знаешь, что я так себя чувствую? — спрашивает Иза. — Я в тупике.
— У всех нас это было в то или иное время.
— За этим стоит нечто большее. У тебя есть история. — Иза пристально смотрит на свою кузину. — Рассказывай.
— Сейчас не лучшее время для моих историй. — Индиго спрыгивает с тротуара и направляется к машине, припаркованной на стоянке напротив нас. — Лучше нам сосредоточиться на том, чтобы выяснить, что, черт возьми, было в этой папке.
Я следую за ними, скрестив пальцы, чтобы Большой Дуг не стал занозой в заднице и выдал еще один экземпляр. Я не думаю, что возникнет проблема, но иногда он становится странным без причины.
Как только мы садимся в машину, Индиго выезжает с парковки и едет к выходу из жилого комплекса. Когда выезжаем на главную дорогу, Индиго спрашивает меня, куда ехать. Указываю ей повернуть направо и некоторое время двигаться прямо. Я дам ей знать, когда сделать следующий поворот. Затем я откидываюсь на спинку и пытаюсь расслабиться, но с моей раскалывающейся головой и растущим беспокойством за Изу это практически невозможно.
Я хочу утешить Изу или хотя бы попытаться отвлечь ее, но я сижу на заднем сиденье, а она впереди на пассажирском сиденье. Она не посмотрела ни на меня, ни на Индиго с тех пор, как мы сели в машину. Я знаю, что означает эта тишина. Это значит, что она молча тонет в своих собственных тревогах. Я знаю ее достаточно, чтобы понять это. Единственный способ остановить это — отвлечь внимание.
Я подаюсь вперед на сиденье.
— У меня есть одна идея.
Индиго встречает мой взгляд в зеркале заднего вида.
— Стоит ли мне волноваться?
Я кладу руки на консоль.
— Мои идеи всегда потрясающие.
— Я не знаю об этом, — говорит она. — Прошлой ночью ты пытался убедить нас подняться на гору. Ты сказал, что здорово сделать это именно в темноте, потому что мы не знали бы, где находимся, что на самом деле не имело никакого смысла. Но когда Иза спросила тебя, почему это было бы весело, ты сказал: «Потому что опасность — это весело».
Я невинно улыбаюсь ей.
— Это не похоже на то, что я бы сказал.
— Ты был совершенно не в себе. — Она замедляет машину перед знаком «Стоп». — Но
Моя бровь удивленно приподнимается.
— Ты делаешь преждевременные выводы о моем характере!
Она возится с обогревателем, крутит ручку.
— Судя по твоему поведению, ты кажешься парнем, который любит много шутить.
— Не все время, — возражаю я, притворяясь обиженным. — Иногда я могу быть серьезным.
— Я не видела, чтобы ты вел себя серьезно, так что мне придется поверить тебе на слово. — Она бросает косой взгляд на Изу, которая все еще смотрит в окно, затем снова смотрит в зеркало заднего вида. — Итак, какова твоя идея? Надеюсь, что-нибудь отвлекающее.
— Это очень отвлекает. — Я наклоняюсь вперед и поворачиваю ручку стереосистемы. — Нет, нет и нет, — говорю я, просматривая станции в поисках идеальной песни.
После того, как я нахожу подходящую, я откидываюсь на спинку сиденья, когда включается песня Icona Pop. Когда ритм набирает обороты, я начинаю танцевать, раскачиваясь на сиденье и покачивая головой. Индиго присоединяется, постукивая пальцами по рулю. Мы уже делали это раньше, в ту ночь, когда она забрала нас с Изой с вечеринки. Изе тогда потребовалось некоторое время, чтобы проникнуться, но в конце концов она начала раскачиваться вместе с нами. Однако сегодня она не сдвинулась с места. Ее руки сложены на коленях, взгляд прикован к окну, тело напряжено, как струна.
Ладно, тяжелые времена требуют решительных мер.
Отстегнув ремень безопасности, я бросаюсь вперед и перекидываю ногу через перегородку.
— Какого черта, Кай! — Индиго вскрикивает, ее пальцы сжимают руль. — Мы попадем в аварию из-за тебя.
— Нет, если ты будешь смотреть на дорогу, — говорю я, неуклюже ныряя на сиденье рядом с Изой.
Когда мое бедро натыкается на ее, она поворачивает голову в мою сторону, ее глаза огромные.
— Что ты делаешь? — она бормочет сквозь судорожный вздох.
— Очевидно, вызываю всеобщую панику. — Я просовываю руку, чтобы отстегнуть ремень безопасности. — Не могу поверить, что вы двое так удивляетесь. Как будто никогда не видели, чтобы парень пытается быть внимательным.
— Внимательным? — Индиго бросает на меня обвиняющую ухмылку. — Странный выбор слов.
Я не совсем уверен, в чем она меня обвиняет, но я сглаживаю эту тему.
— Ну, я странный парень. — Я бросаю улыбку в ее сторону, обнимая Изу. — Странные парни употребляют странные слова.
— И это все? — спрашивает она. — Потому что мне кажется, что ты пытаешься произвести впечатление на определенного человека.
— Мне не нужно пытаться произвести впечатление, — язвительно замечаю я, хватая Изу за бедра и сажая ее к себе на колени. — Это неизбежно.
Иза начинает ерзать, пытаясь слезть.
— Ни за что. Ты никуда не пойдешь. — Я спешу и обхватываю ее руками за талию, оттягивая ее назад, пока она не устраивается у меня между ног, прижимаясь спиной к моей груди. Затем я протягиваю руку назад, пристегиваю нас ремнем безопасности к сиденью. — Ты обещала мне, что положишь голову мне на колени, помнишь?