Год, когда я влюбилась
Шрифт:
Она качает головой, на глазах у нее выступают слезы.
— Неудивительно, что мой отец ненавидит меня. Он, наверное, думает, что я стану такой же, как она.
— Никогда, нахрен, не говори так! — огрызаюсь я, мгновенно чувствуя себя плохо из-за того, что потерял с ней хладнокровие. Я осторожно тяну ее за руку, притягивая ближе к себе. Это так неожиданно, что она, спотыкаясь, идет вперед. Я пользуюсь возможностью обхватить ее руками и прижать к себе. Она напрягается в моих объятиях, но я не отпускаю ее. — Сделала это
Она неуверенно кивает.
— Я просто не знаю, что думать… это… Я этого не ожидала.
— Знаю. Но я думаю, что мы должны пойти и посмотреть, что в этой папке, прежде чем сделать выводы, хорошо?
Неровное дыхание срывается с ее губ.
— Хорошо.
Я немного расслабляюсь. По крайней мере, она готова сотрудничать.
Я отступаю, беру ее за руку и иду по траве к стоянке. Она цепляется за меня всю дорогу до машины, как будто я единственное, что удерживает ее от падения.
Все еще держа ее за руку, я открываю дверь, и тут начинается паника.
— Здесь ничего нет. Ты уверена, что я взял ее с собой?
— Да. Я помню, как ты достал ее из машины перед тем, как мы уехали с заправки. — Она высвобождает свои пальцы из моих и отталкивает меня в сторону, чтобы забраться на заднее сиденье. Она обыскивает машину, прежде чем выскочить с озадаченным выражением на лице. — Я знаю, что она была у тебя. Ты обнимал ее, как плюшевого мишку, большую часть поездки.
— Тогда куда же она делась?
— Я не знаю… Может быть, Индиго взяла ее в дом. — Ее голос дрожит от беспокойства.
— Давай пойдем и выясним. — Я снова хватаю ее за руку, надеясь, что это поможет ей успокоиться, когда мы возвращаемся в квартиру.
Как только мы переступаем порог, Иза спрашивает Индиго и ее бабушку, видели ли они папку. Они обе отрицательно качают головами.
— Я помню, как Кай держал ее в машине, — говорит Индиго, ставя тарелку с яйцами и беконом на стол. — Но я почти уверена, что он не приносил ее с собой.
— А что случилось? Что в ней было? — спрашивает бабушка, отодвигая стул к столу.
— Кое-что важное. — Паника наполняет глаза Изы, когда она беспомощно смотрит на меня. — Ты же не думаешь, что кто-то взял ее?
— Я не знаю, кому бы она могла понадобиться. — Я провожу пальцами по волосам. — Может быть, машину взломали, и кто-то забрал ее, думая, что это что-то другое.
— Что? — их бабушка роняет вилку и хмуро смотрит на Индиго. — Сколько раз я говорила тебе запирать мою машину? У меня там есть компакт-диски
— Незаменимы, потому что они больше не выпускают компакт-диски, — парирует Индиго. — Я всегда запираю машину. И я точно знаю, что закрыла ее прошлой ночью.
— Она была заперта, — тихо произносит Иза. — Не волнуйся, бабушка Стефи, больше ничего не пропало. Твои диски на месте.
— Значит, единственная вещь, которая пропала — это папка? — Я спрашиваю.
Это странно. Типа, действительно странно. Сначала вчерашний конверт, а теперь это? Почему у меня такое тревожное чувство, что это не совпадение?
Иза теребит подол своей рубашки.
— Это странно, правда? Что кто-то мог взять ее?
— Да, очень странно. — Что, черт возьми, было внутри папки? Мне нужно связаться с Большим Дугом и выяснить.
— Я думаю, вы, ребята, забываете самую важную часть, — говорит Индиго, поднимаясь со стула. — Как кто-то смог отпереть машину, когда у нас единственных есть ключи?
Иза кусает ногти, уставившись в пространство.
Я вынимаю ее пальцы изо рта и переплетаю их со своими, чтобы она не грызла ногти.
— У меня есть идея.
Я просто надеюсь, что они не будут судить меня за то, откуда я это знаю.
Глава 13
Изабелла
Я чувствую себя такой потерянной, когда Кай выводит меня на улицу и ведет к машине, а бабушка Стефи и Индиго следуют за нами по пятам.
Растерянность.
Это все, что я чувствую.
Не злость. Не грусть. Не боль.
Только растерянность.
Ничто не имеет смысла. И под этим я имею в виду: себя, свою жизнь, все вокруг меня. Я чувствую, что плыву, как будто мое тело каким-то образом осталось на земле, а мои ноги двигаются, но мой разум улетел в небо, где он может сидеть и пытаться осмыслить то, что только что сказал мне Кай. Но слишком многое нужно обдумать, слишком много вопросов проносится у меня в голове одновременно.
Моя мама в тюрьме за убийство.
Моя мама — убийца?
Моя мама жива, но я, вероятно, никогда больше ее не увижу.
Линн была права: моя мама — плохой человек.
Делает ли это меня плохим человеком?
— Я бы хотела, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что происходит, — говорит бабушка Стефи, когда мы подходим к ее машине. Она надевает солнцезащитные очки и скрещивает руки на груди, осматривая машину снаружи. — Почему эта папка так важна?
Кай бросает на меня косой взгляд, в его глазах читается безмолвный вопрос: ты собираешься ей рассказать?
В конце концов, я это сделаю. Мне просто нужно несколько минут, чтобы разобраться в своих мыслях.