Год короля Йавана
Шрифт:
Бертранд бросил взгляд на покалеченную ногу, стиснутую в особом сапоге.
— Мне жаль слышать это, сир. Я приведу его, как только смогу.
Джаван кивнул и повернулся к Карлану. Тот как раз подозвал к себе еще нескольких рыцарей из эскорта. Вместе с Джаваном они двинулись по коридору, ведущему в королевские апартаменты.
Их разговор не остался незамеченным. Когда король со свитой исчезли за поворотом коридора, а юный Бертранд начал проталкиваться обратно в покои Алроя, еще один человек постарался оказаться к нему поближе.
Теперь дверь в спальню покойного короля
— Какие-то неприятности? — шепотом спросил Этьен, так, чтобы только Бертранд мог услышать его.
Молодой рыцарь нарочито посмотрел в сторону, словно что-то в другом конце комнаты заинтересовало его, однако отозвался с готовностью:
— Не совсем. Просто король попросил, чтобы я кое-что сделал для него, и желательно втайне.
— А, понятно, — ответил Этьен, но не уточнил, что видел куда больше, чем мог бы предположить Бертранд. — Ладно, пойду посмотрю, не прибыл ли Гискард. Я уверен, что он захочет отстоять свою очередь в почетном карауле. Да и я тоже.
— Да, полагаю, каждый из нас постарается войти в список, — согласился Бертранд, — поговорите об этом с сэром Гэвином перед уходом.
— Непременно, — подтвердил Этьен.
Сделав это, Этьен де Курси протолкался сквозь строй придворных, все еще толпившихся за порогом королевской опочивальни, и прошел в парадный зал замка. Гискард был уже там; и, судя по всему, весть о смерти короля разнеслась по всему городу. Как раз в этот момент начали звонить колокола на церкви святой Хилари, — по одному удару за каждый год, прожитый королем. Эти звуки навели барона на печальные размышления, да и не его одного… Женщины вокруг всхлипывали, мужчины сурово хмурились. Когда прекратился перезвон, начали звонить гулкие колокола в соборе святого Георгия.
Сэр Гискард де Курси дожидался в одном из широких оконных проемов, стараясь поймать там хоть дуновение свежего воздуха. Оба мужчины были похожи внешне, с темными волосами, горбоносые, что не оставляло никаких сомнений в их близком родстве.
На младшем сейчас были запыленные кожаные штаны для верховой езды, белая рубаха распахнута на горле. Меч и кинжал в потертых ножнах без всяких украшений выдавали в нем опытного бойца, но судя по запачканным чернилами пальцам правой руки, он также был человеком ученым. Неприметно оглянувшись по сторонам, он увлек отца поглубже в оконную нишу, и оба сделали вид, что разглядывают раскинувшийся внизу сад.
— Стало быть, все кончено, — первым прервал молчание Гискард.
Старший де Курси устало кивнул.
— Да, колокола подтвердили это, даже если у кого-то оставались сомнения. Все свершилось полчаса назад.
Со вздохом Гискард окинул критическим взглядом свои перепачканные пылью сапоги.
— Значит, слухи донеслись до нас почти сразу же. Были какие-то проблемы с престолонаследием?
Этьен чуть заметно улыбнулся.
— Я ожидал худшего. Но он
— Да, ничего не выйдет, — Гискард покачал головой. — Придется ехать позже вечером. А почему в церкви святой Хилари?
— Так пожелал Джаван. Подсказать ему другое решение не было возможности. Всю ночь там будет стоять почетный караул. Хотя бы это даст нам повод оказаться на месте. Я записал нас обоих на ночное бдение. Однако на Совете ему придется выступать без всякой поддержки.
— А он справится? — вполголоса спросил Гискард, искоса глядя на отца.
— Хороший вопрос, — отозвался Этьен. — Если справится, значит, он стоит того, чтобы за него побороться. Если же нет, то к ночи этот вопрос станет чисто риторическим…
Из спальни покойного короля архиепископы Оррис и Хьюберт прошли в сад, оставив умершего на попечение слуг.
— Что же произошло, — спросил Оррис, когда оба служителя Церкви остановились в тени под раскидистым деревом. — Почему он передумал?
Хьюберт покачал головой.
— Вероятно, помогло религиозное воспитание Джавана. Он убедил Алроя все же принять последнее причастие.
— Так он успел исповедаться? Хьюберт пожал плечами.
— Он причастился ночью и попросил только лишь Viaticum.
— Viaticum… пищу в дорогу, — Оррис печально улыбнулся и покачал головой. — Бедный мальчик, отец его умер точно так же, как мне говорили, но он был так молод. Вы полагаете… он ушел с миром?
Хьюберт попытался припомнить, когда же именно умер король, но никак не мог вызвать этот миг в своем сознании. Скорее всего, это случилось, когда они читали отходную молитву… Да, верно, так что кончина была мирной. Да, и ведь Целитель был там, он снял бы любую боль.
— По-моему, он… просто заснул, — отозвался он медленно. — Ему давали лекарства, так что он так и не пришел в себя перед смертью. Кто-то из лекарей вчера сказал мне, что он словно просто захлебнется…
— Архиепископ покачал головой. — Судя по всему, он не слишком страдал.
Оррис взглянул на него с удивлением, но ничего не сказал.
— А вот Джаван меня поразил, — продолжил Хьюберт. — Я и правду был уверен, что его призвание истинно… Или по крайней мере, что он смирился.
Оррис хмыкнул.
— Ну, стало быть, мы ошибались. Но почему, во имя всего святого, де Курси так встал на его защиту? Я думал, он предан Таммарону.
— Похоже, он предан королю, — возразил Хьюберт. — Буду очень удивлен, если он не придет на Совет по престолонаследию. И если он туда заявится, и там будут еще многие из тех, кто поддерживает его, то лучше даже не пытаться нарушить порядок наследования.