Год Крысы. Видунья
Шрифт:
– Зато мне есть разница! – Возвращаться с пустыми руками было боязно и стыдно: бахвалился же, что еще до вечера девчонку привезет. И, как на грех, скоро им с Фессей расчет брать; как бы обозленный Сурок не удержал часть платы. И налог этот еще…
– Слышь, Мих, а вдруг савряне и впрямь войну мутят?
– Че ж тогда с нас сребры собирают? Пусть бы в Саврию сборщика и засылали.
– Дурак ты! – не оценил шутки Цыка. – Шила ж в мешке не утаишь, небось донесли тсарю, что соседи мечи точат. Вот он и решил к теплому приему подготовиться.
– Да
– О саврянской тсаревне небось мечтает, – предположил Цыка, и оба снова захохотали: какой нормальный мужик на такое счастье польстится?! Тем более что ей уже за двадцать, и, по слухам, с одного взгляда ясно, почему она так в девках засиделась. Сурок вон из города шутейную картинку на стену привез: такое рыло намалевано, что даже теща начинает красавицей казаться.
– Не, – подумав, сказал Мих. – Пенделя я б какому-нибудь белокосому ввалил знатного, но один на один. А война – ну ее к Сашию! Только обжились заново…
– А если все-таки нападут? Пойдешь в ополчение?
– Кто нас спрашивать-то будет? Погонят… Гляди, идет кто-то! – встрепенулся батрак.
По дороге навстречу всадникам плелся одинокий мужчина – насколько позволяли разобрать лесные сумерки, не бродяга, а просто хорошенько пожеванный Сашием: одежда новая, добротная, но как будто в ней искупались и позволили высохнуть прямо на теле. На ноге сапог с высоким голенищем. На левой. Правую незнакомец обмотал какой-то тряпкой. За спиной висели ножны без меча.
Цыка посмотрел на него с большим сомнением, но все же окликнул:
– Эй, друг, ты девку на корове не видал? Девка черная, корова трехцветная, с утра ищем!
Человек поднял голову, и батраку стало страшно: такие стеклянные, безумные глаза на него уставились.
– Девка! – рыдающим голосом воскликнул странный тип. – Корова! Ха-ха-ха! У меня КРЫСА пропала!
– Тоже мне горе! – беспечно отмахнулся Мих. – Поехали с нами, у нас на хуторе этих крыс – как навоза! Наберешь себе целое лукошко, самых отборных!
Более проницательный Цыка пнул его в ногу и прошипел:
– Ты чего, болван! Это ж, кажись, путник!
Но было поздно.
– А ну, слезай с коровы, шутник вшивый! – подскочив к ним, истерично заорал незнакомец, обращаясь почему-то к Цыке. – Не то с моей помощью свалишься!
Ничего не попишешь, пришлось спешиться.
– Господин, смилуйся! – взмолился батрак, падая на колени. – Она ж не моя, хозяйская!
– В Пристани заберешь!
Путник вскочил в седло, развернул корову обратно к городу и пнул пятками. Животное пошло усталой, тяжелой рысцой, постепенно сходящей на шаг.
Цыка с Михом переглянулись. Первый занес ладонь как бы для затрещины, второй виновато развел руками.
Батраки вдвоем влезли на оставшуюся корову и потрюхали за путником. Если вернуться на хутор пешими, Сурок точно убьет…
Почти
К вечеру крыс слегка ожил и соблаговолил еще немного поесть. Веску охотников за «шпионами» Рыска объехала стороной, но по пути встретилась еще одна, большая, где девушку приняли немного приветливей. Удалось купить даже баклажку для воды и шерстяное покрывало, немилосердно коловшееся, зато очень теплое. Узел за пазухой полегчал вдвое, но до города расходов больше не предвиделось.
Альк, к тайной Рыскиной досаде, знал здешние края лучше, чем родившаяся и выросшая тут девушка.
– Налево поверни, – бурчал он, едва удостаивая взглядом очередную развилку.
– Там же сплошные кусты! Наверное, по этой тропе просто бабы за малиной ходят…
– Налево.
И неизменно оказывалось, что в кустах все-таки есть проход, с обрыва не так уж сложно спуститься, а через болотину идет скрытая мхом гать.
– Завтра к обеду будем в Макополе, – пообещал Альк, глядя с покрывала, как Рыска разводит ночлежный костер.
Девушка замешкалась, не сразу сообразив, о чем речь. В веске город называли просто Городом, других-то рядом все равно нету. Еще Столица была, Ринстан. Но она вообще казалась чем-то заоблачным.
– А до Йожыга далеко? – невесть с чего вспомнила Рыска.
– Надо же, – изумился крыс. – Про Мирины Шахты не знает, а это… Далеко. Еще к востоку за Шахтами, маленький приграничный городок.
– Маленький? – Теперь удивилась Рыска. Судя по рассказам дедка, Йожыг был единственным оплотом Ринтара в прошлой войне.
– В четверть Макополя. Фактически крепость, обросшая веской. А сейчас от него вообще одни развалины остались, он же вечно из рук в руки переходит: Йожыг первым сражением берут, а последним сдают.
– Бедные жители, – искренне посочувствовала Рыска йожыгчанам.
– Чего бедные-то? Работа всегда есть, и землянка у каждого в лесу вырыта.
– А война?!
– Не чаще чем во всей стране. Зато сразу отвоевали и успокоились, не надо мучиться ожиданием, когда ж наконец до них докатится.
Такой подход к делу девушку огорошил. Война – это же ужас, конец света, безжалостная стихия, как ураган или лесной пожар! А Альк рассуждает о ней, будто Сурок о поездке на рынок: чуток попотею, зато вернусь с наваром.