Год Крысы
Шрифт:
Его первоначальная осторожность, внутреннее опасение, им проигнорированные, оказались правильными. Здесь действительно был повелитель, имеющий свои планы и возможности, и было странное тайное оружие, чтобы довести эти планы до конца. По сравнению с ним Шанк-джи казался не более чем зеленым неопытным юнцом. Его гордость была уязвлена, но упрямство еще держалось. Котти — вот способ проникнуть к новым пленницам, а от них он сможет узнать…
Один из подчиненных Зхана вышел из дворца Инугиса (он узнал о городе все, что смог, складывая вместе обрывки сведений). Крысолюдь пересек площадь и направился к двери здания, в котором двумя этажами выше находился Шанк-джи.
Шанк-джи отошел от окна. По привычке спрятал изувеченную
Когда тварь подняла руку в приветствии, человек из Внешних земель с усилием сглотнул горечь, стоявшую в горле. Он старался держать себя в руках. То, что за ним вот так пришли, пробудило в нем беспредельный страх. Нет, даже что-то большее, чем страх, это чувство могло бы окончательно сломить его.
Он продолжал молчать. Выдержав паузу, крысолюдь, тот, кто прежде был… НЕТ! Не думать об этом! Мозг человека можно выскрести из черепа, чтобы… Крысолюдь заговорил:
— Царственный ожидает.
Он повернулся, и Шанк-джи был вынужден последовать за ним.
АЛИТТА
Я смогла подойти к Равинге, когда мы вошли в просторный зал. Все здания в королевствах сравнивались с императорским дворцом в Вапале, который служил чем-то вроде эталона. Но в этом случае не могла идти речь ни о каком сравнении. Мощь и слава Вапалы, сама ее гордость — императорский дворец, показалась бы любому, видевшему это сооружение, не более чем пастушьей хижиной. Стены возвышались на четыре этажа. Вдоль каждой шли решетчатые балконы. Резьба перемежалась вставками из полированного металла и драгоценных камней. Пол под ногами у нас был выложен замысловатым мозаичным орнаментом. Я заметила, что мы, похоже, следовали вдоль одного из узоров, напоминающего дорожку.
На уровне стен вдоль этих проходов стояли плиты серого камня, на неровной поверхности которых были высечены какие-то знаки, без сомнения, некие письмена на неизвестном мне языке. Хотя разглядывание окрестностей ничем не могло помочь, Равинга уверенно шагала тем же путем, словно шла с караваном, не смотря ни налево, ни направо. Могло даже показаться, что это окружение ей знакомо.
Мы достигли противоположной стены помещения при входе и подошли к лестнице. Она была достаточно широкой, чтобы по ней могли пройти строем пять стражников в ряд. Но здесь по-прежнему не было никого, кроме вожака крысолюдей, продолжающего идти впереди, и двоих его подчиненных, державшихся сзади.
Перила по обе стороны лестницы были широкими и украшенными резными узорами, от которых рябило в глазах. Я сморгнула и стала смотреть прямо перед собой. Лестница вела мимо балконов второго этажа, где перила выгнулись вверх, образуя по арке с каждой стороны, но наши стражи продолжали подниматься.
Шаг за шагом мы миновали еще два этажа, затем лестница кончилась, и крысиная тварь повернула направо, на балкон, Наш захватчик и проводник не оборачивался и не отдавал приказов — однако те двое, что шли следом, остались у лестницы. Только их вожак продолжил путь. Остальные стражники перестали пристально следить за нами. Я качнула рукой так, что та коснулась плаща Равинги. Она даже не посмотрела на меня.
На уровне ее подбородка осторожно выглянула черная мохнатая голова. Виу еще был при ней. Я отпустила плащ. Похоже, я поняла. Вполне возможно, что у наших врагов есть свой способ связи, позволяющий перехватить даже мысленный разговор.
Почти сразу же наше путешествие подошло к концу. Слева от нас показалась дверь, обрамленная двумя камнями с надписями. Крысолюдь остановился сбоку и указал нам на вход, рывком распахнув дверные занавеси и скомандовав:
— Внутрь!
Равинга вошла первой, но я старалась не отставать от нее. Мы оказались перед правителем этого мертвого города. На мой взгляд, он был очень высоким, наверное, на голову выше своих охранников. Без сомнения, он был тут главным, но не носил богато украшенных нарядов, отличавших нашу знать. Свободно подпоясанная одежда с множеством складок укрывала его плечи и торс. Казалось, он носил платье, предназначенное для гораздо более высокого и широкого в плечах человека. Оно было тускло-пурпурного цвета, совершенно без узора. В отличие от жителей королевств его лицо было гладко выбрито. Пряди его волос были туго стянуты на затылке и удерживались медным кольцом. Из этого же металла были сделаны крупные бусины его ожерелья, на котором была закреплена подвеска в виде диска, тоже медного, с голубовато-зеленым камнем, центре. Единственным другим его украшением были широкие медные браслеты, охватывавшие его руки от запястья до локтя, словно металлические рукава.
У него были резкие черты лица и живые глаза. Нам хватило времени подробно рассмотреть его, поскольку он долго молчал, только уголки его губ чуть искривились в подобии приветственной улыбки. Его блестящие глаза изучали нас столь же внимательно, сколь и наши — его.
— Славная встреча. — К моему удивлению, он говорил глубоким голосом, каким можно петь под звуки кифонгга на каком-нибудь императорском пиру.
Я следовала примеру Равинги. Поскольку она не отвечала, я тоже хранила молчание и не требовала никаких объяснений. Впрочем, и он сам не проявлял никакого интереса ко мне — его внимание было сконцентрировано на моей спутнице. Когда она не ответила, изгиб его полуулыбки стал жестче.
— Прошло немало сезонов, но время оказалось благосклонно к тебе. Ты нашла силу, которая одарила тебя этим? — Он по-прежнему не обращался к ней по имени, но я была уверена, что когда-то они были хорошо знакомы.
— Тьфу! — Его губы перестали улыбаться. — Не было случая, чтобы тебе не хватало слов.
— Шакассе, Куинзелль. — Она говорила мягко, как могла бы приветствовать какого-нибудь покупателя в своей лавке.
Его тонкие брови сошлись к переносице.
— Ты смеешь…
Его чувства начали прорываться на поверхность. Голос его лишился всякой музыкальности, показывая свою остроту — словно клинок.
— Это ушло, не осталось никого, кто мог бы сказать это мне — кроме тебя!
— Шакассе, Куинзелль, — повторила она. Он напрягся.
— Пусть будет так. — В этом прозвучал оттенок окончательности. Теперь он повернулся ко мне и изобразил на своем лице улыбку. Я чувствовала насмешку, скрывающуюся за ней.
— По крайней мере, ты не собираешься изрекать древние проклятия. Они не подобают Алитте, спутнице императора!
Он медленно смерил меня взглядом.
Его глаза напоминали руки, снимающие с меня платье, обнажающие меня. Мы, жители Внешних земель, в жару летних сезонов не стыдимся своего тела, сбрасывая одежду слой за слоем, комфорта ради. Но этот медленный взгляд оценивал меня, словно покупатель — ориксена, Я чуть ли не ждала, что сейчас он потребует от меня открыть рот, чтобы он мог проверить крепость моих зубов. Его взгляд добрался до моей груди, когда он внезапно рассмеялся.
— Эй, вот оно как? — Он снова заговорил, обращаясь не ко мне, а к Равинге. — А я думал, тот, кому вы служите, запрещает подобное вмешательство.
Прежде чем я поняла, что он собирается сделать, он вдруг одним шагом оказался вплотную ко мне и, подняв руку, сделал пальцами какой-то непонятный мне знак.
Но, как это случалось и прежде, я больше не могла пошевелиться, мне стало трудно дышать. Я пыталась вздохнуть, а он тем временем распахнул мои плащ, рванул застежку моей куртки для верховой езды и ворот шелковой рубахи под ней. Мгновением позже он держал перед моими глазами цепочку, еще теплую от моего тела, на которой висел амулет, данный мне Равингой. Он раскручивал ее, пока подвеска не начала со свистом разрезать воздух.