Год любви
Шрифт:
– Почту принесли, – сказала она.
– У нас говорят «доставили», – радостно поправил ее Том. Он вышел и вернулся, торопливо просматривая конверты. Выудил из стопки квадратный белый конверт и протянул его Элен.
– Одно письмо для тебя. Из Оксфорда.
Элен так и села.
Слова Тома мигом все вернули назад. Целую неделю все вокруг было черно-белым, а перед глазами пестрели бесчисленные исписанные листы. А потом, когда все кончилось, она вышла и угодила Тому в объятия… Сейчас он присел рядом с ней на корточки и протянул письмо.
– Открой-ка.
Элен неуклюже надорвала
«Первая категория».
Элен выронила карточку и ткнулась лбом в плечо Тома. Она видела, что он напряженно ждет, и заливисто рассмеялась.
– Ура! Я закончила с отличием!
– Молодчина! – Элен никогда еще не видела, чтобы Том был так доволен. Он схватил ее за руки и принялся вальсировать с ней по полу, пока она не начала ловить ртом воздух.
– Моя умница! Моя красавица, умница, отличница, но совсем не «синий чулок»! Это нужно как следует отпраздновать! Черт, но куда мы можем пойти в девять часов утра?.. Знаю, мы выпьем шампанского! Сейчас достану из холодильника…
– Погоди, – попросила Элен.
– Погодить? Но почему? – Том схватил телефонную трубку. – Позвони Грегу. Он опять в тебя влюбится. Или нет, позвони сначала своей маме. Рут захочет устроить в твою честь банкет. «Знакомьтесь, это невеста моего сына, университетский преподаватель». Представляешь?
Они рассмеялись, словно дети, неожиданно получившие гостинец.
– Погоди, – Элен потерлась щекой о его щеку. – Я пока не хочу делить эту радость ни с кем. Ни с кем, кроме тебя. Давай отпразднуем это, позавтракав вместе на солнышке.
Элен поставила у окна маленький столик, Том придвинул к нему два низеньких стула. Он налил Элен кофе и протянул ей чашку. Дотронувшись пальцами, они переглянулись и блаженно откинулись на спинки стульев, понимая, что могут проводить вместе столько времени, сколько захотят.
Элен посмотрела на вид, открывавшийся из окна. Большая белая яхта медленно плыла по Гудзону.
– Мы должны разделить эту радость еще кое с кем, – тихо произнесла она. – Я ведь смогла закончить учебу благодаря Оливеру.
Том глядел на ее профиль – она стояла против света – и ждал. Он почувствовал небольшой укол ревности и замер, стараясь подавить ее.
– Помнишь, как я чуть было не уехала из Оксфорда? Из-за денег?
Элен обвела взглядом комнату, посмотрела на белые стены, потом на картины, висевшие высоко под потолком, и на мебель, которой здесь было совсем немного. Ей было важно не дать ускользнуть воспоминаниям о своей маленькой обители в Фоллиз-Хаусе и о родном городе, ведь новые впечатления могли заслонить их.
– Оливер каким-то образом обнаружил номер моего банковского счета. Он положил на мое имя семьсот пятьдесят фунтов. А это означало, что и мама с Грэхемом, и я можем какое-то время жить спокойно, – Элен беспомощно развела руками. – Но он не позволял мне говорить об этом.
Она умолкла, думая об Оливере и о своей дружбе с ним, странной, невероятной. Но они были друзьями!
– Я к нему очень хорошо относилась, – сказала Элен, в основном, обращаясь к самой себе.
Том ничего не ответил. Он очень медленно наклонился вперед и поставил чашку на стол, потом уставился невидящим взором на реку, поблескивавшую между серыми и коричневыми домами. Вместо них он мысленно видел голые деревья на аллее Эдисона, зубцы башни Магдалины. Он чувствовал под рукой хрупкие плечики Элен и видел, как она решительно поднимает голову. Она не поддалась мгновенному порыву, не попросила о помощи. Он хотел, чтобы она это сделала, но она предпочла сражаться в одиночку, гордость не позволяла ей просить.
Том вспомнил, как он пошел тогда в Фоллиз-Хаус и глядел на тяжелую дверь, пока Элен, наконец, вновь не появилась на пороге, запахивая поплотнее свое пальто, потому что дул резкий ветер. Когда он поднимался на верхний этаж, заходил в незапертую комнату Элен и переписывал номер ее чековой книжки, лежавшей на столе, он постоянно чувствовал спертый запах, стоявший в пыльном помещении.
Он положил деньги на ее счет и поставил какую-то неразборчивую подпись.
Вспомнив про это, Том подумал об Оливере. Обаятельный и безрассудный. Щедрый и невнимательный. Он действовал, подчиняясь мгновенному импульсу, и никогда не строил никаких планов. Том снова увидел его лицо, отчетливо, словно профиль, вычеканенный на монете. На мгновение Том почувствовал на своих плечах свинцовую тяжесть, и перед его взором появились сутулые плечи Дарси, согнувшиеся под тем же самым грузом.
Том быстро встал со стула и опустился на колени возле Элен. Он уткнулся в складки ее платья, чтобы больше ничего не видеть. Элен улыбнулась, лицо ее озарило счастье, и она потрепала его волосы.
«Не нужно ей ничего знать, – решил Том. – Пусть у нее останется это воспоминание о ее друге».
Это было последнее, что Том мог для него сделать.
– Я люблю тебя, Том, – сказала Элен.
Он торопливо кивнул, и ревность, которую он ощутил к мертвому другу, улетучилась, как улетучивается туман под лучами солнца.
Он все еще многого не знал об Элен, и ему доставляло удовольствие каждый день открывать в ней что-то новое и влюбляться в нее еще больше. Но он был уверен, как уверен в своем собственном чувстве, что слепая любовь Элен к Оливеру давно прошла. Теперь их воспоминания об Оливере были тесно связаны между собой, их симпатия и любовь выглядели по-разному, но они разделяли чувства друг друга и дорожили ими.
Мортиморы больше не представляли угрозы для Тома. Он, конечно, чуть было не уступил Элен Дарси, у которого есть и титул, и акры земли, и бесценные сокровища, но все же ему удалось вовремя ее отвоевать.
Элен предпочла его, повернулась спиной ко всему этому английскому великолепию и приехала сюда с ним, сюда, домой…
– Ты счастлива? – прошептал Том, прижимаясь лицом к ее платью.
Когда она посмотрела на него, ее лицо сказало ему больше, чем любые слова.
– Ты же знаешь, что да.
Том потянулся к ней и привлек к себе, так что их губы встретились.
Когда он заговорил вновь, голос его звучал беспечно и поддразнивающе. Они оба знали, что наконец-то Фоллиз-Хаус и все, что там произошло, отступит назад, став их общим прошлым.