Год нашей любви
Шрифт:
– Как это ты вычислила? – бросил я, перенося вес так, чтобы было удобнее опираться о стену.
Я был довольно жалок, а ведь едва перевалило за десять вечера.
– Она гуляет по Парижу, а ты застрял тут, в солнечном Коннектикуте. Разве это справедливо? Целый семестр без перспектив. – Девица отбросила волосы назад, и стало очевидно, что она готова во всем заменить Стейшу.
Я подмигнул, тряся телефоном в руке.
– Теперь смотри, для чего нужен скайп. –
Я держал камеру на вытянутой руке и пытался сделать так, чтобы в кадр попали костыли, и это вызвало новый взрыв смеха. Я осушил свое пиво, размышляя, как я до такого докатился.
В этот момент парень, которого все называли Существом, прорвался ко мне, оттеснив девчонок, и я был очень этому рад.
– Привет, чувак. Как жизнь? – спросил я. – Ты знаком с малышкой Каллахан?
– Приятно познакомиться. – Существо пожал руку Кори.
– Тренировка сегодня была жесткой, Хартли. Сначала спринты на треке, потом убийственная отработка на льду. И никакой игры. Мясорубка и скучища одновременно.
– Да ну, – сказал я, сминая свой стаканчик.
– Поверь мне, чувак. Это был день, когда, пропуская тренировку, ты не пропускаешь ничего.
– Не шутишь? – спросил я, но при этом подумал: полная хрень.
Я бы сделал все, чтобы оказаться на тренировке сегодня, вместо того чтобы лежать с куском гипса на ноге. Мельком взглянув на Кори, я увидел ее понимающую улыбку.
Да. Она была единственным человеком в комнате, кто понимал.
Когда Существо ушел, Кори снова надела сумку на плечо и взяла костыли.
– Мне пора, – сказала она.
– Я провожу тебя, – тут же вызвался я.
Она повернула к дверям, и я последовал за ней, пытаясь не раскидывать встречных костылями.
– Тебе не обязательно меня провожать, – заметила она, когда мы достигли лестничной площадки. – Зачем лишних два раза ходить по ступенькам?
Боль в лодыжке заставила меня скривиться.
– А я и не собираюсь. Просто использую тебя, чтобы ускользнуть. – С великой осторожностью я спустился на первую ступеньку. – Давай, теперь ты можешь это сказать. Это был абсолютно пустой вечер.
– Думаешь? Честно говоря, он не был таким плохим, как я ожидала. Никто не наблевал на меня, и я не упала лицом в ступеньки.
Каллахан преодолела одну ступеньку, затем вторую. По сравнению со мной она была практически газелью.
– Думаю, все дело в ожиданиях, – пробурчал я, справляясь со второй ступенькой.
– Всегда все дело в ожиданиях, – тихо согласилась она.
Глава 6
Веселее только в Диснейленде
Отправляясь
Я не могу пойти на экономику, так как сегодня утром мне ввинчивают в колено два винта. Поделишься со мной конспектом? Умоляю. Х.
После обеда я написала ему сообщение:
Получила твою записку. Операция? Чертовски сочувствую.
Через пару часов он ответил:
Не сочувствуй. Анестезия – это круто. Тебе не обязательно навещать меня, но, если соберешься, принеси чего-нибудь поесть.
Я:
Какой еды?
Хартли:
О боже, да без разницы. Больничная еда – блевотина.
Я рассмеялась, потому что это было правдой.
Когда я заглянула в палату Хартли, первым, что увидела, было его перевязанное колено, прикрепленное к аппарату, который то сгибал, то разгибал его.
– Весело тут у тебя, – сказала я, мысленно отметив, что массивная гипсовая повязка исчезла с ноги Хартли, уступив место маленькому гипсовому сапожку на ступне.
– Веселее только в Диснейленде.
Хартли повернул голову в мою сторону и подарил мне блеклую улыбку. На нем была больничная одежда, а из капельницы что-то вливалось в вену.
Я содрогнулась от того, насколько все это было мне знакомо.
– Держись, – сказала я. – А почему тебя оперируют?
Он снова опустил голову на подушки.
– Тренер хотел, чтобы меня посмотрел его любимый ортопед. И этот ортопед сказал, что нога заживет быстрее, если в ней будут винты.
– Ну… Это ведь неплохо, да?
Он пожал плечами:
– Это хорошо для колена. Но лодыжка будет заживать с той же скоростью, что с ней ни делай. И теперь я лежу, пытаясь понять, что изменилось, кроме того, что теперь я частично человек из стали.
– Еще ты будешь повелителем металлодетекторов, – сказала я, въезжая в палату. – Ты не против, что я заскочила? Я сама всегда ненавидела посетителей.
Хартли вскинул голову.
– Ты ненавидела посетителей? Что ты имела против людей, которые хорошо к тебе относились?
– Я не хотела, чтобы на меня смотрели, вот и все. Это унизительно – быть распластанной на кровати, немытой и практически голой – за исключением больничной одежды.
– Тут мы расходимся, – сказал Хартли, приподняв голову. – Я ничего не имею против отсутствия душа. И обнаженки.
Я вытащила из сумки белый бумажный пакет.
– Что ты мне принесла?