Год под знаком гориллы
Шрифт:
Из всех вулканов взгляд наш чаще всего привлекала вершина горы Микено, которая вздымается в своем диком великолепии к югу от Румангабо. Высота ее 14 553 фута. Когда-то гора Микено была вулканом. С годами ее склоны подверглись эрозии, и сейчас сохранилась только центральная скалистая сердцевина. Обнаженная поверхность горы, глубоко изборожденная каньонами, придает ей своеобразный, величественный характер, которого лишены другие вулканы. Название «Микено» означает «голая». На ее вершине растительности почти нет. Огромный массив горы ежечасно меняет свой облик. Порой он выглядит суровым, порой тает в воздушной дымке и всегда волнует воображение.
Скрытый горой Микено вздымается к небу
Мы потратили несколько дней на то, чтобы разобраться не только в названиях, но и в правописании названий гор. Например, вулканы Вирунга известны также под названиями Бирунга, Буфумбиро и Мфумбира. Слово «вирунга» происходит от слова «кирунга» — местное выражение, обозначающее «высокие изолированные горы, достигающие вершинами облаков». Некоторые из первых путешественников-исследователей приводили с собой носильщиков с побережья, называвших вулканы Буфумбиро — «горы, которые варят еду».
Европейские путешественники создали большую путаницу, потому что давали горам названия, не поняв хорошенько туземцев. Например, фон Беринге открыл гору Високе в 1899 году. Он не знал, что, когда у аборигенов спрашивают название горы, они обычно называют не самую гору, а местность, в которой она находится. Поэтому он записал слово «високе». На самом же деле гора называется Маго, а расположена она в районе Бисоко.
Перед приездом в Румангабо мы заказали у местного агента автомобиль «фольксваген Комби», и машина уже дожидалась нас. Два дня спустя мы выехали в Гому, ближайший городок, расположенный примерно в тридцати милях к югу. Там мы намеревались открыть счет в банке, зарегистрировать машину, закупить провизию и, что было очень важно, найти наш багаж, который должен был уже прибыть. Давно застывшие потоки лавы, покрытые кустарником, окаймляли дорогу с обеих сторон; среди кустов паслись стада коз. Тут и там виднелись деревни — группы травяных хижин. Спотыкаясь брели женщины, сгибаясь в три погибели под тяжестью вязанок дров. Дорога была узкая, разбитая; группы дорожных рабочих долбили ломами глыбы лавы. Изгибаясь, дорога поднималась вверх, в седловину между горами Ньярагонго и Микено, а затем полого спускалась к озеру Киву и к городку Гома, лежащему на его северном берегу.
Озеро Киву — последнее большое озеро, обнаруженное в этом межгорье. Путешественник Спик услышал о нем в 1861 году и нарек его Рузизи, по названию реки, которая соединяет его с озером Танганьика. В 1871 году Стэнли тоже нанес это озеро на свою карту и дал ему имя Кивое; сам он его, однако, не видел. И только 3 июня 1894 года граф фон Гетцен увидел наконец голубые воды Киву. Хотя это озеро длиной в шестьдесят и шириной в тридцать миль, оно кажется каким-то уютным, потому что окружено крутыми берегами, поднимающимися прямо от уреза воды. На озере есть острова; его береговая линия изрезана тихими бухточками и заливами.
На языке суахили слово «гом» означает «барабан». Этот город — европейский центр района. На его главной улице, на протяжении около полумили, выстроились чистенькие магазины, окрашенные в светлые тона. Здесь же расположены гостиницы и банки, скобяные и продовольственные лавочки, булочные и кафе на открытом воздухе, в переулках находятся гаражи и склады. На окраинах городка живут африканцы. Почти все их дома сделаны из жести консервных банок. Маленькие африканочки бродят по улицам и продают помидоры и лук, калеки просят милостыню.
Сначала продавцы в магазинах обращались с нами равнодушно и даже грубо, как со всеми туристами; тогда мы сказали им, что приехали сюда надолго. Их обхождение немедленно улучшилось. Поскольку мы не были туристами, нас немедленно стали считать миссионерами. На французском языке одно из значений слова «экспедиция» — «миссия». И я уверен, что, изъясняясь на нашем, далеком от совершенства французском языке, мы иной раз создавали впечатление, что приехали обращать горилл в христианскую веру.
Скоро мы поняли, что для получения каких-либо пропусков, различных регистрации и прочих административных решений надо сразу же добиваться разговора с главным начальством, минуя мелких чиновников.
Чиновники напускали на себя важный вид, но, не желая принимать каких-либо решений, пересылали нас из отдела в отдел, пока мы не возвращались туда же, откуда начинали. Тот факт, что мы американцы, нам отнюдь не помогал.
В Руанде, приблизительно в миле от Гомы, находится город Кисеньи. Кисеньи оказался прелестным курортным городком. Магазинов в нем почти не было — за покупками ездили в Гому. Вдоль главной улицы растут тенистые пальмы, многие дома и маленькие гостиницы, расположенные вдоль берега озера, завиты бугенвильей, осыпанной пурпуровыми цветами. Песчаный пляж и прохладная вода озера манят искупаться.
Гома и Кисеньи теперь уже курортные города, они совсем другие, чем в начале века, когда эта территория была спорной границей между германскими и бельгийскими владениями. Если одна держава устраивала здесь военный пост, другая немедленно делала то же самое, чтобы следить за ее деятельностью. В своей книге «От Рувензори до Конго» Уол-ластон дает такое описание этих городков в 1908 году:
«Вблизи места, откуда мы вышли к северному берегу озера, находился временный конголезский пост Нгома. Там, в жалких травяных хижинах, был расквартирован маленький гарнизон и при нем один бельгийский офицер.
…Милях в двух по берегу, в направлении северо-восточного угла озера, был немецкий пост Киссеньис. Немцы обосновались на прекрасной плодородной земле, которую они расчистили и возделали, проложили там дороги и посадили деревья. Кирпичный дом старшего офицера — это просто чудо — прочные, толстые стены и прохлада внутри».
Дорога, по которой мы выехали из Гомы на запад, шла вдоль отвесной стены ущелья мимо живописных застывших потоков лавы. Извержения вулканов в этой местности происходили в 1904, 1912, 1938, 1948, 1950, 1951, 1954, 1957 и 1958 годах; большинство извержений было вблизи откосов горы Ньямураджира. Сэр Альфред Шарп наблюдал, пожалуй, самое внушительное извержение в декабре 1912 года:
«Вся местность вдоль берега озера Кабино была засыпана черным пеплом, урожай погиб, банановые деревья повалены, хижины туземцев раздавлены или засыпаны; непрерывный ливень, который шел из черных туч над нашими головами, вызвал оползни, сносившие в озеро целые дома и участки возделанных полей… Все кругом было черно, не оставалось ни одного зеленого листочка, ни травинки. Мы находили множество птиц и мелких млекопитающих, убитых падающими камнями; некоторые камни были двух дюймов в диаметре. В ту ночь мы не спали и почувствовали несколько резких подземных толчков; часто налетал ураганный ветер и сверкала ужасающая молния; наши палатки почти сорвало ветром, а густо падавшие с неба в течение двух часов камни и пепел грозили совсем засыпать наш маленький лагерь. Из кратера вулкана раздавался грохот — непрерывный, оглушающий рев, а вся местность в долине была освещена фонтаном огненной лавы и раскаленного вещества, вылетавшими из кратера вверх на высоту в несколько тысяч футов… В северной части озера Киву вода стала горячей, и тысячи мертвых рыб плавали на его поверхности…