Год потопа
Шрифт:
— Нет еще, — шепнула Аманда в ответ.
Зачем мы шептались? Мы стояли так близко, что Шекки и Кроз все равно все слышали.
— Тогда я не хочу, — сказала я.
— Но я с ними обменялась! — воскликнула Аманда. Она говорила с большим напором. — Я столько менялась!
— Я пробовал этот яд, — сказал Шекки. Слово «яд» он постарался выговорить очень взрослым и крутым голосом. — Полный умат.
— Я тоже. Как будто летаешь! — сказал Кроз. — Как птица, бля!
Шекки уже скрутил из листьев косяк, поджег, вдохнул дым.
У
— Ну попробуй, — сказал Шекки.
Он взял меня за подбородок, прижался губами к моим губам и вдул в меня полный рот дыма. Я закашлялась, он повторил, и у меня вдруг ужасно закружилась голова. Потом я увидела четкий, ослепительно яркий образ кролика, которого мы съели несколько дней назад. Он смотрел на меня мертвыми глазами, только они были оранжевые.
— Куда столько! — сказала Аманда. — Она же не привыкла!
Тут меня замутило, а потом стошнило. Наверное, попало на всех сразу. О нет, подумала я. Что за идиотка. Я не знаю, сколько времени прошло, потому что время было как резина — оно растягивалось, как длинная-длинная эластичная веревка или огромный кусок жвачки. Потом оно схлопнулось в крохотный черный квадратик, и я отключилась.
Когда я очнулась, оказалось, что я сижу, прислонившись спиной к разбитому фонтану в торговом центре. Голова еще кружилась, но меня не тошнило: скорее было похоже, как будто я плаваю в воздухе. Все казалось очень далеким и прозрачным. Может быть, можно просунуть руку сквозь цемент, подумала я. Может быть, все как кружево — состоит из крохотных частиц, а между ними Бог, как объяснял Адам Первый. Может быть, я сделана из дыма.
Окно ближайшего магазина было похоже на коробку со светлячками, на живые блестки. Там шел какой-то праздник, доносилась музыка. Звенящая, странная. Бал бабочек: они, должно быть, танцуют на тоненьких членистых ножках. Я подумала: если только удастся встать, я тоже смогу потанцевать.
Аманда обняла меня.
— Все в порядке, — сказала она. — С тобой ничего не случилось.
Шекки и Кроз еще не ушли и, судя по голосам, были недовольны. Во всяком случае, Кроз был недоволен, а Шекки колбасило почти так же, как меня.
— Так когда ты расплатишься? — спросил Кроз.
— Ничего ведь не вышло, — ответила Аманда. — Так что никогда.
— Уговор был не такой, — сказал Кроз. — Уговор был: мы приносим шмаль. Мы ее принесли. Так что вы нам должны.
— Уговор был, что у Рен поднимется настроение, — сказала Аманда. — Но ничего не вышло. Вопрос снят.
— Ничего подобного, — заявил Кроз. — Вы нам должны. Расплачивайтесь.
— Попробуй заставь, — сказала она.
В голосе зазвучала опасная нотка — так Аманда говорила с плебратвой, когда та подходила слишком близко.
— Ничего, — проговорил Шекки. —
Кажется, он не сильно переживал.
— Вы нам должны два траха, — не отставал Кроз. — Каждая по одному. Мы страшно рисковали, нас могли убить!
— Отстань от нее, — проговорил Шекки. — Аманда, я хочу потрогать твои волосы. От тебя пахнет конфетами.
Его все еще не отпустило.
— Отвали, — сказала Аманда.
Наверное, они отвалили, потому что в следующий раз, когда я оглянулась вокруг, их уже не было.
К тому времени я уже почти пришла в себя.
— Аманда, я не могу поверить, что ты с ними обменялась.
Я хотела добавить «ради меня», но боялась заплакать.
— Прости, что ничего не вышло, — сказала она. — Я только хотела, чтобы у тебя поднялось настроение.
— Мне действительно лучше, — сказала я. — Легче.
Это была правда — частично потому, что я выблевала довольно много воды, но еще и из-за Аманды. Я знала, что она раньше так менялась — на еду, когда голодала после техасского урагана, но она рассказывала, что ей это никогда не нравилось и она это делала не ради удовольствия, так что сейчас она больше уже не меняется, потому что не нужно. И на этот раз не обязательно было, но она поменялась. Я не знала, что она меня так любит.
— Теперь у них на тебя зуб, — сказала я. — Они с тобой сквитаются.
Правда, мне казалось, что это совсем неважно, потому что я все еще «летала».
— Ничего страшного, — сказала Аманда. — Я с ними разберусь.
День Крота
День Крота
Год двенадцатый
Дорогие друзья, дорогие собратья-млекопитающие, дорогие собратья-создания!
Я не буду указывать пальцем, ибо не знаю, на кого указывать; но, как мы только что видели, злобные слухи сеют смятение. Неосторожное слово подобно окурку сигареты, брошенному в мусорный контейнер: оно тлеет, внезапно вспыхивает, и пожар охватывает целый квартал. Впредь следите за своими словами.
Определенные дружеские связи неизбежно провоцируют неуместные замечания. Но мы не шимпанзе; наши самки не кусают самок-соперниц, наши самцы не прыгают на самок и не колотят их ветвями. Во всяком случае, обычно. Жизнь любой пары трудна и подвержена искушениям, но в наших силах — не добавлять трудностей и не интерпретировать эти искушения превратно.