Год собаки
Шрифт:
Лишь через год после безвременной кончины золотистого ретривера Кларенса я решился снова завести собаку. К тому времени я отказался от журналистской карьеры и начал писать дома. В моем подвальном кабинете мне порой бывало одиноко, и, желая обдумать следующую главу или поразмыслить над какой-нибудь новой идеей, я обыкновенно выходил прогуляться по окрестностям. Не раз мне случалось выходить на прогулки по три-четыре раза в день. Чем не идеальные условия для собаки?
История Кларенса весьма поучительна. Я решил подарить маленькой дочке щенка и заехал по дороге домой в пригородный зоомагазин, соблазнившись
Это был рискованный и достаточно безответственный шаг. Собака входит в семью на долгие годы: ей предстоит общаться не только с вами, но и с вашей женой, детьми и соседями. Она будет жить в вашем доме, постоянно находиться у вас на глазах. Но лишь очень немногие люди (я сам научился этому далеко не сразу) подходят к покупке собаки ответственно. Щенки, купленные в зоомагазине, часто являются плодами близкородственного скрещивания; их здоровье, наклонности и темперамент предугадать невозможно.
Кларенс во многом был отличным псом, но, к сожалению, у него были большие проблемы со здоровьем и темпераментом. Он боялся детей и незнакомцев, страдал аллергией буквально на все и в конце концов умер молодым.
В следующий раз я решил принять решение более ответственно: прежде чем приобрести собаку, прочитал немало книг, побеседовал со специалистами, просмотрел соответствующие сайты в Интернете.
Мне хотелось найти пса, подходящего мне по темпераменту и инстинктам, пса, с которым я смогу сойтись, с которым у нас установятся дружеские и уважительные отношения. Свою часть задачи я выполню, однако я хотел быть уверенным, что и пес выполнит свою часть сделки. А значит, мне нужен был заводчик, знающий меня, знающий своих собак, способный подобрать мне такого щенка, который подходит мне, и, если что-то пойдет не так, готовый быть рядом и помочь. И я начал поиски.
«Своих» заводчиков я нашел в получасе езды на север от Нью-Джерси. Договорился о встрече. Прежде чем показать мне собак, заводчики — ветеринар и его жена — усадили меня в гостиной и буквально забросали вопросами. Я привез с собой дочь Эмму. Пола не поехала — у нее были другие дела.
Где ваша жена? — спрашивали они. (Работает.) А она хочет собаку? (Да, но мы договорились, что кормлением, прогулками и воспитанием пса буду заниматься в основном я.) Сколько у нас детей? Были ли у меня раньше собаки; если были — с какими проблемами я сталкивался? Как устроен мой ежедневный распорядок? Считаю ли я нужным дрессировать пса? Как отношусь к кастрации?
Супружеская пара с удовлетворением услышала, что работаю я дома, люблю гулять и что у нас есть задний двор, огороженный высоким прочным забором. Еще больше понравилась им моя готовность уделять много времени и внимания дрессировке пса. Так мне вручили четырехмесячного Джулиуса. Щенку мы сразу понравились: он облизал меня и Эмму, а затем, оказавшись у меня на руках, свернулся калачиком и уснул. Домой мы приехали втроем.
Когда Джулиус прижился в доме, усвоил наши правила и повзрослел настолько, чтобы стать для нового щенка хорошим старшим товарищем, я купил второго лабрадора. Так у нас появился Стенли. Ни с тем, ни с другим не было никаких проблем — разве что Стенли однажды, еще в детстве, сжевал угол ковра в прихожей.
Я много часов посвятил дрессировке — учил Джулиуса и Стенли не выбегать на дорогу, по команде вставать, садиться, идти рядом, слушаться команды:
И сейчас, когда мы с Девоном вошли во двор, они завиляли хвостами, приветствуя хозяина. Драматическая сцена в аэропорту и прыжок на крышу фургона были еще свежи в моей памяти; но Девон, казалось, успокоился, любопытство взяло в нем верх над страхом. Я спустил его с поводка.
Джулиус и Стенли внимательно смотрели на нас, понимая, что происходит что-то важное. Быть может, они ощутили мое волнение. Шерсть на загривке у Стенли встала дыбом. Джулиус подошел и неторопливо лизнул мне руку; Девона он как будто и не заметил. Однако открытой враждебности между лабрадорами и овчаркой не было; скорее, новые знакомые исподволь присматривались друг к другу.
Я открыл дверь дома, и лабрадоры с радостным лаем бросились внутрь. Однако Девон их опередил: в два прыжка он взлетел по лестнице, влетел в гостиную, обнюхал все углы — лабрадоры смотрели на него с изумлением, — метнулся на кухню, вскочил на стол, спрыгнул обратно, снова понесся в гостиную… и все это — с такой скоростью, что я и глазом моргнуть не успел!
Похоже, нам всем предстояли нелегкие времена.
Старина Хемп и старина Кэп
Выглядел Девон не лучшим образом: исхудалый, костлявый, с всклокоченной и свалявшейся шерстью, с нестрижеными когтями. При каждом новом впечатлении в огромных темных глазах его просыпался страх. Он вызывал и уважение, и сострадание: наряду с умом, гордостью и несгибаемой волей в нем чувствовалось одиночество, неуверенность в себе, тревога и отчаяние. Глаза его порой казались мне бездонными колодцами, полными скорби.
По-видимому, Девон не был забит и запуган; его страдания были чисто моральными. Он чувствовал себя никому не нужным, выброшенным из жизни, словно безработный, проваливший несколько собеседований подряд. Однако некоторые предметы — палки, метлы, шланги — наводили на него ужас. Завидев их, он дрожал и забивался в угол.
Да, я все понял правильно, заверила меня в телефонном разговоре Диана. Она и сама это заметила — поэтому так старалась найти Девону новый дом.
Передо мной, объяснила она, стоит нелегкая задача. Во-первых, я должен буду убедить Девона, что люблю его и никогда не брошу. Во-вторых, мне будет необходимо заставить его признать мое первенство, однако бережно, чтобы не нанести его психике новую травму. И это еще не все: мне нужно будет научить его спокойно и мирно жить в Нью-Джерси, вместе с другими членами нашей семьи — и хвостатыми, и двуногими. Дело осложнялось сильной волей Девона. Признаюсь, я опасался, что задача окажется мне не под силу.
В тот первый вечер он беспрерывно пил воду. Все еще тяжело дыша, метался из комнаты в комнату; утыкался головой в колени то мне, то Поле; подбегал к лабрадорам и тревожно их обнюхивал. Вспрыгивал на стулья и диваны, носился вверх и вниз по лестнице.
Джулиус и Стенли наблюдали за ним с величайшим изумлением — только синхронно поворачивали головы, когда этот вечный двигатель на полном ходу в очередной раз проносился мимо них.
Уж не свихнулся ли он? — тревожно думал я. В книгах о бордер-колли рассказывается немало ужасов о том, как от безделья эти энергичные собаки теряют рассудок.