Год Ворона
Шрифт:
Был бы, конечно, у меня интернет ... Но как выяснилось, на этом военно-медицинском объекте отношение ко всемирной сети было примерно такое же, как к блохам и тараканам в родильном доме. Профессор, на осторожную просьбу притаранить хоть самый убогий планшет с мобильным инетом или вайфаем, посмотрел на меня так, будто я в категорической форме потребовал немедленно доставить для извращенно-сексуальных утех его любимую внучку.
Начмед был столь же непреклонен, но хотя бы удостоил ответом.
– Не положено!
– сказал он, вздохнув.
– Режимное, знаете ли, заведение. У нас здесь только
Ага, рассказывай, старый хрен, про "центральный сервер". Сам, поди, вернувшись к себе в кабинет, тут же кинешься висеть в "Одноклассниках". Просто мурыжить меня приказано в неизвестности ...
В третьей и последней попытке я попробовал надавить обаянием на медсестру Ирочку, но с тем же результатом. Нет, результат, однозначно был - в ответ на комплименты, заигрывания и "случайные" поглаживания, попкой она вертела, глазками стреляла, локоны поправляла и одергивала тесный сексуальный халатик. Но помимо разнообразных авансов на перспективу выздоровления (которые по всей вероятности входили здесь в социальный пакет медицинских услуг), никаких иных преференций от нее я не получил.
Перелом произошел после обеда четвертого дня, когда я, озверев от телевизионных "ноукомментов" с гей-парадами, скандально-оптимистических российских ток-шоу и бесконечного спорта, тупо смотрел по спутнику первую попавшуюся программу. Америкосы на русскоязычном канале транслировали с Арлингтонского кладбища помпезные похороны. Недавно назначенный вице-президент, какой-то Виктор Морган, человечек с фигурой пингвина и замашками итальянского сутенера, нес стандартную пургу про тяжкий недуг, безвременно вырвавший из рядов лучшего сына американского народа, чья безупречная служба на посту директора ЦРУ являлась образцом исполнения долга ....
Не успел я подумать о том, насколько политически своевременной, исходя из всего произошедшего, оказалась эта "безвременная" кончина главы пиндосской разведки, как дверь в палату отворилась и на пороге возник человек, которого я, ну никак не предполагал увидеть в качестве первого посетителя. В наброшенном на плечи белом халате и помятой черной морской фуражке. Той самой, моей фуражке, с катера!
За эти три месяца дядя Леша ощутимо посуровел и добрал седины. Его ленинский прищур потяжелел и не вызывал, как раньше, бессознательного доверия. Похоже и моему благодетелю-олигарху пришлось в те дни пережить немало интересных событий, где разбитый пулями катер и расхераченный мотодельтаплан вряд ли возглавляют список самых больших неприятностей...
Короленко подходит к кровати, по дороге прихватив кошачьим движением инвентарный профессорский стул. Осторожно, но крепко пожимает протянутую руку. С подозрением крякнув, садится на антикварную мебель. Снимает фуражку и кладет ее мне на живот:
– Это тебе заместо сока и апельсинов. Вертухаи здесь на входе лютее, чем на Владимирской пересылке. Дачки83 даже за "капусту" не пропускают. А раритет - пожалуйста, напялил и проходи ...
– Уцелела все-таки, - говорю, ощупывая подарок старого моремана.
– Думал, утонула...
– Нашлись добрые люди, - усмехается дядя Леша.
–
Да уж, самый что ни на есть талисман. Козырек сломан, в тулье две свежепростреленные дырки...
– Ну, как, понравилось тебе в покойниках?
– спрашивает Петрович нарочито-хмуро. На самом же деле он из последних сил скрывает радость.
– Не понравилось!
– принимая игру, отвечаю чуть грубовато.
– Да тебе-то про эти дела что знать?
– Мне-то как раз известно!
– хмыкает Короленко.
– Лоханулись мы с этой кредитной картой. Я в банке её засветил, засаду поставил, отловил какого-то частного детектива, которого ЦРУ вслепую наняло через пятые руки. А этого Шерлок Холмса брянские чекисты пасли. Ну в общем, дом взяли штурмом, меня закрыли на своей базе и едва в петлю не спровадили.
– Потому связь и пропала?
– Нет, Витя!
– ехидно ухмыляется олигарх.
– Это я забухал и на тебя хрен забил ...
Дядя Леша, устроившись поудобнее, с черным юморком излагает все свои злоключения тех дней - от засветки кредитной карты Берковича в новозыбковском банке, и до своего чудесного во всех отношениях избавления. Правда, назвать рассказ откровенным никак нельзя. Мой вопрос о том, кто же вычислил оборотней и совершил налет на базу областного управления ФСБ, рассказчик старательно заминает. Упоминания про Ольгу с Милой осторожно обходит.
Информационный голод - не тетка, а мы не дипломаты на официальных переговорах. Решительно отметаю всяческий политес и спрашиваю в лоб:
– Что с нашими? Рассказывай!
– Да все нормально!
– дядя Леша останавливает меня открытой ладонью.
– Девушек наших из усадьбы в Брянск увезли как свидетелей. Продержали сутки взаперти, но комфортно. Я их оттуда сразу и забрал, как вырвался. Едва добрались до дому, по телевизору начали вашу операцию крутить. Чем дело кончилось, никто не хотел рассказывать. Пришлось самому в Москву ехать, новых знакомых за горло брать.
Да уж, за горло брать дядя Леша всегда умел...
– Ну и что же дальше произошло?
– спрашиваю, мертвым хватом вцепившись в фуражку.
– Нам дали допуск к телу Алана. Морг четвертого управления. Парнишка -то, бойцом оказался, ты ведь ему жизнью обязан поболе, чем группе захвата и здешнему профессору...
– Понятное дело, - отвечаю, нахмурившись.
Медицинский агрегат за спиной посетителя тихо пищит. Часть индикаторов, до того светившихся ровным зеленым цветом, начинают помаргивать желтизной.
– Где парня похоронили?
– спрашиваю.
– Вырвусь из этого братского каземата, первым делом сходить надо. На могилу, в смысле. Ну и если там какая родня, то все, что смогу ...
– Да сделано все, что надо!
– машет рукой Короленко.
– Американское консульство тело официально опознало, но забирать отказалось. Мол, он нелегально прибыл в Россию, потому страховка не действует. Родственников тоже нет, чтобы оплатить все издержки. Наши по протоколу уже хотели кремировать, но я оплатил все, что нужно - гроб, самолет, похоронные услуги в Америке. Так что поховали его хоть и без флага на гробе и без салюта, но как положено по их мормонским делам ...