Год Ворона
Шрифт:
На самом краю огромного поля, вернее - куска степи, виднелось огромное черное пятно, в центре которого все еще полыхало пламя, облизывая остатки изломанной, перекореженной конструкции. Опознать в ней стратегический бомбардировщик удавалось лишь огромным усилием фантазии.
Со стороны ближайших строений к месту падения бежали люди и пробирались по вспашке машины. Перекрывая доступ к месту падения, из тентованного "Урала" прыгали солдаты во главе с отчаянно и безнадежно матерящимся капитаном, тут же пытаясь выстроить оцепление. Получалось оно жидковатым и не слишком эффективным, но все же большей части незваных
Ближе к огню стояли две пожарные машины и полицейский "луноход" из дежурной обслуги газохранилища. Рядом кружил пожилой старшина с переговорным устройством, что-то кому-то громко и нецензурно втолковывая на повышенных тонах.
По обгоревшей земле среди искореженных обломков метался разнообразнейший народ. С фотоаппаратами, рулетками и какими-то неизвестными майору приборами. Одна из пожарных машин начала выбрасывать пену на догорающий фюзеляж, но тут же тушение было прекращено словно из-под земли выскочившими людьми в штатском, судя по повадкам - областными ФСБ-шниками. "Смежники" наверняка опасались за следы, что будут непременно залиты до полной непригодности для каких-либо исследований. Пожар, впрочем, все-таки продолжили гасить после энергичного вмешательства долговязого "тушилы"- полковника, матерно разогнавшего наследников "железного Феликса".
Но самое страшное ожидало не в эпицентре падения - за периметром обугленного пятна полоскались на ветру четыре непогашенных парашютных купола. Возле одного из них, того, что лежал чуть наособицу, ближе к вертолету, суетились спасатели.
Железо потерпит, главное - люди! Коротко выругавшись, Пашкин вернулся в машину и по широкой дуге, чтобы не втоптать что-нибудь важное в землю, объехал место падения, стараясь подобраться поближе к парашютам, что хлопали будто паруса у клипера, растерявшего такелаж...
Подъехав как можно ближе к первому куполу, Пашкин вылетел из машины, подбежал поближе. И бессильно выругался. К парашюту, что рвало ветром, был привязан сломанный манекен - так показалось вначале. Лишь присмотревшись, майор понял, что это тело. Обгорелое и истерзанное.
Прошедший десяток "горячих" командировок, он попытался забраться под гермошлем и прощупать на шее пульс. Пальцы встретили холод. Пашкин машинально поглядел на часы, засекая точное время для рапорта.
Пока майор возился, машин и людей у места падения заметно прибавилось. Прямо по полю, грузно переваливаясь, к погибшему самолету подползала черная "тридцать первая" Волга. Следом за ней буксовал дорогущий джип, забрызганный грязью до крыши.
Вскоре за оцепление подтянулись "Скорая", истошно завывающая сиреной, и несколько машин с символикой МВД и МЧС на бортах. Народу становилось все больше. Срочников в оцеплении сменили плечистые ОМОНовцы в "сферах" и с АКСУ наперевес.
Пашкин смешался с толпой военных и со стороны наблюдал за происходящим. Подъехавший шеф, отчаянно размахивая руками, объяснял что-то невзрачному человеку с хмурым лицом. В человеке майор признал крупного чина из областного управления ФСБ, полковника Хоронько.
Замыкая парад областных руководителей, на дороге замаячил черный "шестисотый" в сопровождении двух "Гелендвагенов" с охраной. "Губера принесло!" - зашуршали вокруг шепотки.
Губернатор с парой семенящих за ним помощников подошел к группе начальников. Все тут же обернулись к нему и после небольшой
Прервав последний доклад, "крестный отец области", громко, стараясь то ли для набежавших корреспондентов, то ли для московского руководства, которое будет пересматривать видеоматериалы, заявил:
– Я уверен, и моя эта уверенность основана на определенных фактах, что это не авария и не следствие халатности или какого другого "человеческого фактора", а самая настоящая диверсия, или же террористический акт! Я лично возьму на контроль!..
Неприметный человечек, что до этого стоял около съемочной группы, осторожно дернул оператора за рукав и что-то прошептал тому на ухо. Камера немедленно опустилась, оператор с хмурым видом извлек и передал неприметному карту памяти.
Через некоторое время политические демарши сошли на нет, и на месте катастрофы начала работу областная следственная бригада. Московских авиационных экспертов ожидали часа через полтора. Вскоре обнаружился черный ящик, и для простого гарнизонного особиста здесь не осталось дела. Скорее наоборот, с ними всеми начнут работу столичные следаки... Рация ожила. Личному составу отдела было приказано возвращаться по своим местам.
Майор тоскливо выдохнул. К смертям, некрасивым, порою страшным он по роду службы привык. Но гибель огромной грозной машины и управлявших ею людей, пока что необъяснимая, была чем-то совсем иным...
В ушах до сих пор стояли слова губернатора. Калинкин - политический выдвиженец и небольшого ума человек, но воздух сотрясать даже он просто так не будет. Если уж заикнулся про теракт, то значит, ему какие-то бумажки холуи еще в пути показали. Посмотреть бы на те бумажки да пошуровать в губернских компьютерах по горячим следам ...
Возбуждение от поездки прошло, и теперь ему больше всего хотелось спать и есть. Желательно и того и другого побольше. Но отдыхать, похоже, придется еще очень нескоро.
16 Засада в "Марьиной роще"
Спать в Русе ложатся так же, как и встают. В смысле, рано и по солнышку. Поэтому после заката в городке достаточно безлюдно. Так что можно перемещаться, оставаясь незамеченным. Особенно, если знаешь, как это делается.
Наш дом - типовой панельный ДОС. Стандартная пятиэтажная коробка модели "Стройбат ТМ", которых в свое время настроили от Бреста до Владивостока немногим меньше, чем гражданских хрущевок. То есть конструкция известная и изученная. Фонарь, что светит в окно сербинской спальни, бросает на асфальт пятно света, по краям густеет уютная темнота, под покровом которой можно просочиться во двор.
Наш подъезд пятый, но я ныряю в самый дальний от него, первый. Если я все правильно просчитал, то засаду на входе, скорее всего, поставят, но вот контролировать все подходы к квартире у вражин не хватит ни ума, ни людей. По крайней мере, очень на это надеюсь.
Стараясь не шуметь, взбегаю на чердачную площадку. Дверь давно уже без замка. Русинские жители любят бухать на крыше, наблюдая закат, так что замки здесь вешать - дело безнадежное изначально. Выглядываю. Вон, тары сколько накоплено, почти как у меня в халабуде, но, к счастью, наверху ни души...