Годы и дни Мадраса
Шрифт:
Просторные современные особняки по берегам рек Коум и Адьяр — свидетельство жизнеспособности и процветания потомков Берри Тиммапы и Кази Виранны. Они являются членами Торговой палаты и респектабельных клубов мадрасских дельцов. Не стало Ост-Индской компании, забыли о карнатикском навабе, ушел из форта английский гарнизон, индиец сменил британского губернатора, но живут и нередко решают судьбы города люди с именами Виранны, Четти, Пилаи. И каждый год жрец в храме Шивы смотрит на человека в расшитом золотом тюрбане, когда тот поднимет руку. Человек немного медлит, обводит властным взглядом собравшуюся толпу и, наконец, делает небрежное движение темной кистью. Над притихшей толпой проносится грохот барабанов и поднимаются медные храмовые трубы. Начинается праздник в честь великого предка человека в расшитом тюрбане — Берри Тиммапа…
Черный город. «Левые» против «правых»
Черный город теперь называется Джорджтаун. Новое имя этой части Мадраса было дано в 1912 году, когда принц Уэльский, будущий английский король Георг V, посетил город. Джорджтаун четырехугольником охватывает территорию к северу от форта. Его узкие улицы, пересекаясь, тянутся от центрального
Вечерами в душном мареве над домами пляшут цветные светящиеся буквы и мерцают зеленоватые шары фонарей. Из раскрытых дверей лавок и харчевен ложатся на тротуары желтые квадраты света. Кокосовые пальмы, раскачиваясь под влажным ветром, бросают трепетные причудливые тени на людей, дома, автобусы. Но по мере удаления от главных магистралей Джорджтауна света становится меньше, дома понижаются и, наконец, переходят в крытые пальмовыми листьями лачуги. Рядом с деловым сердцем города живет его нищета. Здесь нет сверкающей рекламы и оживленного городского шума. Усталые, плохо одетые люди молча сидят на порогах своих домов. Тусклые пыльные фонари скупо освещают полуголых детей, играющих на дороге, и копающихся в отбросах тощих черных свиней. Морской бриз беспрепятственно гуляет среди глинобитных хижин, шумит кронами деревьев и путается в темных грязных переулках. Сюда к ночи в поисках убогого пристанища стекаются нищие, прокаженные, бездомные. Узкие улички, тесные дворы и выщербленные тротуары не могут вместить их всех, и они выплескиваются в кварталы каменных домов, на автобусные остановки и на площадь перед Верховным судом, устилая каждое свободное пространство спящими телами, завернутыми в рваную ветошь и латаные тонкие одеяла. Они — второе, трагическое лицо Черного города. Это лицо возникло в колониальный период и не исчезнет, пока в городе существуют преуспевающие потомки Берри Тиммапы и Кази Виранны.
Здесь, на берегу океана, несколько веков существовали рядом два мира — черный и белый. И отблеск жизни Белого города навсегда лег на Черный. Здесь сошлись две культуры, но, не слившись, они дали чудовищные комбинации самых различных качеств и традиций. Черный город был в основном населен телугу. Это были купцы, ростовщики, ремесленники, мелкие служащие Компании, кули. Они говорили на родном языке и старались усвоить слова и понятия чужой речи. Исковерканный английский с жаргонными словечками стал вторым языком Черного города. Служащие Компании, подражая своим хозяевам, пили мадеру, играли в гольф и носили английские сюртуки. А потом полуобнаженные, завернутые в дхоти шли в Великий храм, возвышавшийся в центре Черного города. Там они слушали, как жрецы читают наизусть священные веды, и в мерцающем свете масляных ламп били кокосовые орехи перед каменным индусским богом. Индийские купцы и дельцы, необратимо зараженные английским снобизмом, свысока взирали на своих соотечественников и с чисто британской холодностью и расчетливостью вели свои дела. Они толклись в английских клубах, подобострастно слушали болтовню европейцев и во время торжественных обедов покрикивали на слуг. Но, возвращаясь домой, они предпочитали есть руками, сидя на полу, и часами могли слушать тревожные, полные тонких переходов и оттенков звуки ситары или вины. Раболепно преклоняясь перед всем английским, они, позже, посылали своих отпрысков в университеты Оксфорда и Кембриджа. Те же преуспели гораздо больше предков. Европейский костюм не стеснял их движений, по-английски они старались говорить даже в семье, в их домах появились высокие кресла и стулья, книжные полки пестрели английскими названиями. Они с завидной свободой и легкостью обсуждали деловые и политические новости, хорошо разбирались в чиновничьей работе и сложностях своих фирм, но не имели представления о стране, в которой жили. Ростовщики приобретали кареты точно такие, какими пользовались в форту, а затем стали ездить в экипажах, предупредительно пропускали белых леди вперед, услужливо открывая перед ними двери, записывали долги в пухлые гроссбухи и вели переписку по всем правилам английского делопроизводства. И в то же время боялись выпустить из рук нажитое золото и драгоценные камни. Прятали их, как во времена великих Моголов, в тайные сокровищницы, жаловались на бедность и брали непомерно высокие проценты со своих клиентов. Купцы и ростовщики печатали объявления о свадьбах своих дочерей и сыновей в английских газетах и педантично соблюдали древний ритуал индусского венчания.
Черный город жил полуанглийской, полуиндийской жизнью. Озаряемая факелами и наполненная ритмами национальной музыки красочная пышность храмовых праздников соседствовала в нем с томительной скукой английских воскресений. Полные огня эротические танцы храмовых танцовщиц уживались с аскетически постными проповедями европейских патеров в длинных сутанах, веселье и свобода индусских праздников — с ханжеством и фанатизмом вновь испеченных христиан, эмоциональность и тонкость древней этики человеческих отношений — с холодностью и расчетливостью дельцов
Улицы, на которых жили
отбельщики, населены теперь
прачками — дхоби
Сомнительный отблеск английских времен и сейчас лежит на Джорджтауне. Но последнее десятилетие принесло много перемен, и этот отблеск начинает тускнеть. Город с английским названием становится все более индийским…
Специально заселенный местными обитателями, Черный город долго сохранял те противоречия и конфликты, которые вместе с людьми и их отношениями были принесены в его глиняные стены. Ост-Индская компания и впоследствии английские власти искусно поддерживали и подогревали эти конфликты и противоречия. Одной из сложных проблем города стал кастовый вопрос.
Майским вечером 1652 года по улице Черного города двигалась свадебная процессия. Весело трещал огонь факелов, взвизгивали, захлебываясь, флейты, стучали барабаны. Впереди процессии на украшенной цветами лошади ехал в праздничном одеянии жених. Свадебный кортеж уже подъезжал к переулку, куда он намеревался свернуть, как неожиданно замешкались факельщики. Идущие сзади не сразу поняли, в чем дело. Впереди раздались крики, послышалась брань, и несколько появившихся из переулка людей стащили за ногу жениха с седла. Процессия утратила стройность, родственники жениха бросились на обидчиков. В голову им полетело несколько факелов. Из домов выскакивали мужчины и набрасывались на участников процессии.
— Будете знать, как ходить по чужим улицам! — кричали они, молотя по спинам опешивших «противников».
Перед вываленным в пыли женихом возник коренастый мужчина. Схватив юношу за узкий парчовый воротник, он насмешливо проговорил:
— Так будет всегда, если касты левой руки будут водить свои процессии по улицам, где живут касты правой руки.
И, потянув сильной рукой растерявшегося жениха на себя, он резко толкнул его в толпу дерущихся.
Касты правой руки, касты левой руки — что это и откуда? На этот вопрос трудно ответить. Говорят, такое деление существовало еще во времена империи Чолов. Почему оно возникло, уже никто не помнит, даже всезнающие жрецы. Появление каст левой и правой руки остается загадкой, каких немало в истории Тамилнада. Существует предположение, что одна группа каст принадлежит к коренному населению, а другая представляет иммигрантов. Но какие иммигранты и откуда — на это в Мадрасе никто не ответит. Обе группы каст имели общую религию. К более «высоким» кастам правой руки принадлежали землевладельцы, купцы, ростовщики. Это были мудалиары, четти, найду. В касты левой руки входили ремесленники — ткачи, ювелиры, парикмахеры, прачки и т. д. Зажиточная же верхушка этой группы каст занималась торговлей, так же как и представители каст правой руки. По всей видимости, конфликты, возникавшие между «леворучными» и «праворучными», имели под собой социально-экономическую базу. Вопросы свадебных и похоронных процессий являлись лишь поводами для этих конфликтов, а не действительной их причиной. Кастовый вопрос был обострен и усложнен конкуренцией между купцами, принадлежавшими к различным группам каст. Крупнейшие компрадоры, купцы Ост-Индской компании, в то же время были лидерами своих каст. Например, знаменитый Сункурама возглавлял касты правой руки, а Тамбу Четти — касты левой руки. В конкурентной борьбе компрадоры, как правило, использовали «свои» касты.
На следующий день после разгрома свадебной процессии в форт явились руководители «правых» и «левых» каст — Сешадри Наяк и Конери Четти. Первый был купцом Компании, второй ведал экспортом индийских тканей. Результатом этого визита было историческое решение властей форта. Улицы Черного города разделили на две категории: одни, где могли проходить процессии каст левой руки, и другие — для процессий каст правой руки. Чтобы паче чаяния не перепутали, обе группы каст вывесили свои флаги. Белый — для «праворучных» и пятицветный — для «леворучных».
Однако на этом борьба не закончилась. Время от времени она с новой силой разгоралась в Черном городе. В 1707 году губернатор Питт, по кличке «Пират», обложил ремесленников и торговцев тяжелыми налогами. Но бремя налогов было распределено между «левыми» и «правыми» кастами неравномерно. Руководители каст не смогли договориться между собой о перераспределении налогов. И вновь начались потасовки во время свадебных и похоронных процессий. Для усмирения дерущихся были вызваны английские солдаты. Опять начали делить улицы, но теперь уже не для процессий, а для поселения. Кастам правой руки было предложено продать свои дома и переселиться в другое место, если они оказывались на улицах, заселенных людьми каст левой руки. И наоборот. Но представители «праворучных», считая себя более «высокими», обиделись и, покинув Черный город, стали переселяться в другие места. Наконец конфликт был с большим трудом улажен и выделены специальные улицы для процессий разных групп каст. Из этой «игры» английским указом были исключены только потомки Берри Тиммапы. Ост-Индская компания причислила их к «средним кастам» и разрешила им соблюдать церемонии и проводить процессии на любой улице города. Конец XVIII века, когда социальные противоречия между ремесленниками, с одной стороны, и купцами Компании и ростовщиками — с другой, стали обостряться, изобиловал столкновениями каст левой и правой руки. Теперь конфликт был перенесен в храмы. В 1716 году касты левой руки поссорились с «праворучными» из-за соблюдения храмового ритуала, и теперь уже «леворучные» отправились в Сен-Томе в поисках пристанища и мира. То, что стычки были перенесены в храмы, имело под собой основания. Крупные купцы-компрадоры принимали участие в их сооружении. Каждый из этих благодетелей принадлежал к своей группе каст, и каждый из них претендовал на определенную долю храмового дохода.