Годы и дни Мадраса
Шрифт:
Он не помнил, сколько времени пролежал так, разглядывая потолок, тускло освещенный вонючей керосиновой лампой, которую бесшумно внес в комнату слуга. На следующий день, совершенно разбитый, со следами бессонной ночи на желтом осунувшемся лице, он вновь сел за свою конторку…
Августовское утро 1746 года, когда на горизонте показались французские корабли, резко изменило судьбу младшего писца и направило ее по желанному руслу. Английские корабли, не принявшие бой, бежали в Бенгал. Через три дня губернатор Форта святого Георгия подписал акт о капитуляции. На площадке для парадов грудами лежали шпаги, мушкеты и пистолеты разоруженных английских солдат и офицеров. Французские часовые ухмылялись, когда на сваленное оружие швырнули «Союзный Джек», сорванный с флагштока крепости. У дома фактории окруженные французскими солдатами и офицерами
По форту шныряли солдаты в синих мундирах, разыскивая укрывшихся в его закоулках и щелях англичан. Клайв стоял в своей узкой комнате, которая постепенно наполнялась дымом. Он знал, что это горел Черный город. И вдруг он засмеялся. Он смеялся громко и с удовольствием, как уже давно этого не делал. Чувство необычного освобождения наполняло его. Завтра не надо будет идти в контору. Может быть, он больше никогда в нее не пойдет. А там пусть хоть все сгорит. Кто-то осторожно постучался. Клайв выхватил пистолет и пружинисто отпрыгнул в угол. Ну нет! Они его так просто не возьмут. Но на пороге возник Мэскилайн. Единственный человек, которого он мог назвать своим приятелем. Камзол Мэскилайна был разорван, на лице темнели полосы сажи, смешанные с потом.
— Послушайте, Клайв, — задыхаясь, произнес он. — Их уже грузят на корабли. Вы, наверное, не хотите, чтобы вас провели по улицам Пондишери как пленного раба?
Клайв снова громко засмеялся. Мэскилайн бросил на него испуганный взгляд.
— Вы не хотите бежать?
— Я именно этого и хочу, — резко оборвав смех, ответил младший писец. — Я не кролик, которого можно взять голыми руками.
До ночи они скрывались в сыром подвале оклада фактории. Они долго ждали, когда утихнут перепившиеся мадерой и ширазскими винами французы. Перед самым рассветом им удалось выбраться через пролом в северной стене форта.
Два купца-мусульманина в тюрбанах и длинных ширвани, словно тени, скользили по улицам и переулкам горящего Черного города. Занимавшиеся грабежом французские солдаты не обратили на них внимания. Купцы наконец вышли к побережью и с трудом отыскали дорогу, идущую на юг.
— Я вас поздравляю, Роберт, — сказал один из них на чистом английском языке. — Кажется, нам удалось ускользнуть.
Через несколько дней они добрались до Форта святого Давида, где был расположен небольшой английский гарнизон. Там они встретили еще нескольких бежавших из Мадраса. Здесь Клайву предложили место клерка.
— Мое занятие — война, — высокомерно ответил он. — Я уже доказал, что кое-чего стою. Вы возьмете меня в свой гарнизон.
Через три года, когда над мадрасским фортом вновь взвился английский флаг, Клайв вместе с полком вернулся туда. Наступили дни временного затишья, и потянулись скучные армейские будни. Но бывший младший писец, понюхавший пороху и крови, больше не желал мириться с монотонностью такой жизни. Он искал острых ощущений и нашел их в дуэлях. Высокомерный, грубый, всегда готовый на оскорбление и ссору и в то же время достаточно храбрый, Роберт Клайв прослыл завзятым дуэлянтом. Почти каждая карточная игра, в которой он принимал участие, оканчивалась дуэлью. Одних он грубо обвинял в мошенничестве, другим отказывался платить проигранное. Последнее случалось чаще. Он безжалостно стрелял в своих товарищей, и немногие из них ушли от него живыми. Но и для себя он не искал снисхождения.
Однажды он промахнулся. Его противник, приставив к голове Клайва пистолет, сказал:
— Возьмите свои слова обратно, или я вас убью.
Клайв побледнел.
— Слушай, ты! — крикнул он. — Кончай свой спектакль. Мне это надоело. И запомни: ни своих слов я обратно не возьму, ни проигранного тебе, вонючей свинье, не заплачу.
Офицер от неожиданности опустил пистолет.
— Сумасшедший! Трижды сумасшедший! — и, повернувшись к Клайву спиной, зашагал прочь.
Странная жесткая улыбка искривила губы Клайва. Он вытер со лба выступивший холодный пот.
Качества, которыми обладал Клайв: беспринципность, бесчестность, жестокосердие, алчность и, наконец, личная храбрость — обратили на себя благосклонное внимание высоких чиновников Ост-Индской компании. Такие качества как нельзя более подходили англичанину в Индии, и особенно ее завоевателю. В 1751 году капитан Клайв с небольшим отрядом взял штурмом Аркот. В огне пожарищ, в стонах и криках раненых, в крови на индийском небосклоне всходила новая английская звезда, и имя ей было — Роберт Клайв, бывший младший писец из Форта святого Георгия.
Да, скромности Клайва можно удивляться — всего-навсего 200 тысяч фунтов стерлингов. Одно из крупнейших состояний Англии.
Но Клайв завоевывал империю не только огнем и мечом. Он умел и любил обманывать индийских правителей, составлять подложные документы, давать фальшивые обещания.
Через шесть лет он подавил восстание последнего бенгальского наваба Мир Касима и стал губернатором Бенгала. Ост-Индская компания превратилась в военную державу на земле Индии, а Роберт Клайв, теперь уже лорд, стал ее мечом. Казалось, сбылось все: была полная опасностей и приключений жизнь, грандиозные сражения на чужой земле, пожары и лежащие у его ног разрушенные города, были сверкающие горы драгоценных камней и золотых слитков, из которых он мог брать сколько угодно, была безграничная власть над своими и чужими и рабская покорность в глазах могущественных и сокрушенных им раджей. Было все, что в свое время мог только вообразить себе младший писец из Форта святого Георгия. Не было только покоя. Все чаще и чаще им овладевали приступы беспричинной ярости. Теперь ярость всегда находила свой выход. Ибо он был правителем английской Индии, а не жалким клерком, которому надлежит всем подчиняться. Теперь подчинялись ему. Он думал, что можно жить только властью и золотом, но жестоко ошибся. Человек, сидевший в его глубине, мстил за свое попрание бессонными ночами, беспричинным страхом, кровавыми кошмарами коротких снов и слуховыми галлюцинациями внезапных пробуждений.
В 1767 году сэр Роберт Клайв уехал из Индии, надеясь, что в Англии он обретет желанный покой. Опираясь на плечо темнокожего слуги, сверкая золотым шитьем камзола и драгоценными камнями на ножнах шпаги, он сошел по трапу ост-индского фрегата, бросившего якорь в лондонской гавани. Его, бывшего безвестного младшего писца, встречали почтительными поклонами. Ибо стоил он теперь более миллиона фунтов стерлингов.
В Лондоне ему не простили ни высокомерия, ни миллионного состояния, ни грубой заносчивости в разговорах с сильными мира сего. Ползли слухи, что Клайв награбил золото и драгоценные камни в Индии, обманув директоров Компании. Потом эти слухи получили реальное воплощение в вызове на парламентскую комиссию в палату общин в 1773 году. Клайв не испугался комиссии. Цинично и откровенно он рассказывал о том, откуда у него появились деньги. Показания лорда Клайва были вежливо выслушаны. Никто не посмел сказать слова осуждения. Ибо осудить Клайва значило осудить самих себя и всю систему, порождением которой они были. Члены парламентской комиссии это хорошо понимали. Они его оправдали, так как «лорд Роберт Клайв оказал большие и похвальные услуги своей стране». Счастливая развязка, как в английских приключенческих романах, наступила. Но жизнь не роман. Прошлое упрямо шло по пятам лорда. От него нельзя было откупиться даже миллионом. Врачи констатировали признаки душевной депрессии.
…Он вздрогнул от прикосновения холодного металла к виску. «Вот теперь конец!» — пронеслось в голове. Он глянул в окно. На садовой ограде сидела стая нахохлившихся ворон. Капли осеннего тумана оседали на голых ветвях деревьев. Вороны молчали, как будто ожидая чего-то. Он нажал курок, но выстрела не услышал. Стая ворон с криком сорвалась с ограды. Грузное тело лорда Клайва осело и повалилось на дорогой индийский ковер…
Если вы войдете через Морские ворота в Форт святого Георгия и обогнете слева здание правительства штата Мадрас, то выйдете на небольшую площадь, вымощенную брусчаткой. Здесь, почти напротив церкви святой Марии, стоит трехэтажный дом. Белые колонны прикрывают его балконы, идущие по центру здания. Это дом Клайва. Небольшая табличка укреплена на фасаде здания. Надпись гласит: «Роберт Первый лорд Клайв жил в этом доме в 1753 г. Действительно славный в оружии и мудрый в Совете, он основал империю».