Годы нашей жизни
Шрифт:
Гензель знакомил с ними харьковских коллег естественно и просто, нисколько не напуская тумана и не священнодействуя. Поэтому сразу возникла хорошая рабочая обстановка. Тотчас приступили к сборке аппаратуры. Когда возникали затруднения, умелые руки Гензеля — прирожденного мастера и конструктора — приходили на помощь Гензелю-ученому.
Уполномоченный Наркомпочтеля по ходу работы совешался со специалистами. Настроение них приподнятое. К утру монтаж и испытание аппаратуры закончат. А с Москвой договорено: Центральная станция беспроволочной связи продолжает трансляцию специальных пробных передач для настройки приема в Харькове. Было бы только побольше энергии на проводах антенн. С этим уполномоченный и отправился в театр Мусури докладывать Петровскому и Фрунзе. Впервые за все последние дни он даже с сожалением подумал, зачем посеял сомнения письмом в газету. Вот и сегодня в «Коммунисте» напечатано:
«Говорят, Ленин по телефону будет выступать на съезде. Мы не знаем, удастся ли этот опыт радиотелефонии…»
Первое заседание съезда уже закончилось. В комнате за сценой представители газет беседовали с Григорием Ивановичем. На вопросы по поводу выступления Владимира Ильича Петровский ответил:
«Из Москвы ожидается радиоречь товарища Ленина».
Завтра на утреннем заседании съезда Григорий Иванович сообщит делегатам:
— Установка радио для того, чтобы заслушать выступление товарища Ленина, идет успешно.
10
«Громкоговорящий телефон» в Большом зале ВУЦИКа работает. Центральная станция беспроволочной связи транслирует специальные передачи для настройки антенны в Харькове.
На харьковской станции и в зале ВУЦИКа Георгий Гензель с группой специалистов днем и ночью ведут испытания радиотелефонной связи Москва — Харьков.
На утомленных лицах испытателей выражение надежды часто сменяется растерянностью.
Еще секунду назад отчетливо слышно было каждое слово, и вдруг голос исчез, возник треск, шум.
Такое повторялось много раз.
Оттого что плохо удается прием, Георгий Гензель расстраивается, порой даже приходит в отчаяние, которое, однако, ничем не показывает. Дело не только в профессиональной гордости или авторитете ученого-инженера. Георгий Сергеевич не знает всех подробностей, но умом понимает и сердцем чувствует, какое особое значение придают выступлению вернувшегося в строй Ленина. Уже много часов Гензель работает без отдыха. Под утро усталость свалила его. Инженеру снится, как сквозь треск и радиопомехи он вдруг слышит:
— А теперь слово предоставляется Владимиру Ильичу.
Потом раздался хорошо знакомый голос средней силы и мягкого тембра. Радиоинженер во сне заволновался: как этот голос будет услышан за семьсот сорок верст от Вознесенской улицы, над которой вознеслась антенна Центральной станции беспроволочной связи?
Он проснулся в тревоге и увидел, что лежит на стульях в зале ВУЦИКа, а вокруг на полу радиосхемы, выпавшие из его рук.
И снова за дело.
Испытания идут с участием наркома Довгалевского. Он безотлучно находится на Центральной станции. А уполномоченный Наркомпочтеля все время на радиоприеме в Харькове.
Одиннадцатого декабря в 5 часов дня очередной сеанс. Москва транслирует музыку. Потом выступает Довгалевский. Он рассказывает о борьбе, которую Чичерин и советские дипломаты ведут на Лозаннской конференции.
В Большом зале ВУЦИКа хорошо звучит фортепианный концерт. За сотни верст отсюда в радиостудии его играет московский пианист. Потом совершенно четко слышно каждое слово, произносимое в микрофон Довгалевским.
— Георгий Сергеевич, вот это звук!
Усталость будто смыло с лиц испытателей. Однако Гензель не спешит радоваться.
— Конечно, наша новая аппаратура хорошо сработала для улучшения и усиления звука. Но, друзья мои, обратите внимание на исключительный случай. В течение передачи молчали все радиостанции.
В 8 часов вечера Москва и Харьков продолжают опыт. Транслируют поочередно музыку и выступление Довгалевского.
Начало снова обнадеживающее. Живая речь и музыкальные звуки хорошо слышны. Но затем голос Москвы, слившись с какой-то музыкальной мелодией, с другим голосом, вещавшим на иностранном языке, становится хрипящим, неясным и вовсе пропадает.
В этот декабрьский вечер Москва и Харьков допоздна ведут диалог, обмениваясь срочными радиограммами. Решено обратиться ко всем станциям — советским и зарубежным — с просьбой прекращать работу во время опытов передачи живой речи из Москвы в Харьков. Тотчас в эфир полетели обращения на английском, немецком, французском, итальянском и других языках.
Из разных концов Европы радиостанции отвечали согласием, сообщая одновременно, что испытания их очень заинтересовали.
11
На съезде два основных доклада. Отчет о работе правительства Украины. Вопрос образования Союза ССР. Оба поручены Михаилу Васильевичу Фрунзе. Он несет основную тяжесть работы в Совнаркоме. Ему и выступать с отчетом.
И вот он на трибуне VII Всеукраинского съезда Советов. Для делегатов имя этого человека неотделимо от недавних самых больших побед Красной Армии, завершивших гражданскую войну. Фрунзе в гимнастерке с боевым орденом на клапане кармана. У него бледное лицо и высокий, изборожденный морщинами лоб. Темно-русые волосы откинуты назад волнистой шевелюрой. Лихорадочно блестят внимательные серые глаза. Он всматривается в бурлящий зал, прося его успокоиться. Он искренне хочет, чтобы скорее прошли эти первые секунды с аплодисментами, приветствиями, выкриками с мест: «Ура победителю Врангеля!» Фрунзе смущен почестями, которые ему оказывают, и относится к ним как к чему-то излишнему.
Наконец волнение улеглось. Фрунзе начал доклад.
Слушая Михаила Васильевича, анализировавшего положение дел в республике и говорившего, как всегда, дельно, увлеченно и весьма спокойно, Петровский не раз ловил себя на мысли:
«Как хорошо Фрунзе знает Украину. Впечатление такое, что он работал здесь всю жизнь, а ведь нет еще и двух лет со дня его приезда сюда».
Вслушиваясь в доклад, Григорий Иванович думал о Фрунзе — государственном деятеле. У Михаила Васильевича много достоинств, а недостаток, пожалуй, только один: почти девичья застенчивость. Человек необыкновенно скромный, он никогда не выпячивает свою особу, стремится оставаться в тени. А сам работник исключительный. Точный, организованный. Действует без всякого шума и трезвона.