Годы риса и соли
Шрифт:
– Нет. Не может быть, чтобы ты всё ещё помышлял об этом.
Киу улыбнулся.
– Нет.
Он вынул из рукава маленькую резную фигурку из чёрного железного дерева – половинку тигра, с полосками, вырезанными на гладкой поверхности. На срезе посередине фигурки был паз – опознавательный знак, подобный тем, которыми чиновники удостоверяют свою личность в переписке со столицей из провинции.
– Возьми это с собой в поход. Вторую половину я оставлю себе. На удачу. Мы ещё встретимся.
Болд, испугавшись, взял амулет. Тот показался ему похожим на нафс Киу, но, конечно же, нафс нельзя было просто передать другому человеку.
– Мы непременно встретимся
– Верно.
– Мне пора.
И, поцеловав Болда в щёку, Киу скрылся в ночи.
Поход по завоеванию татар, как и ожидалось, с треском провалился, и одной дождливой ночью император Юнлэ скончался. Болд не смыкал глаз до самого рассвета, раздувая мехами огонь, в котором офицеры плавили все имевшиеся у них оловянные кружки, чтобы сделать гроб и отвезти тело императора обратно в Пекин. Всю обратную дорогу не прекращая шёл дождь – небо проливало слёзы. Только когда они добрались до Пекина, офицеры оповестили народ о случившемся.
Тело императора пролежало в гробу, в настоящем гробу, сто дней. В течение этого времени запрещалось играть на музыкальных инструментах, справлять свадьбы и проводить религиозные церемонии, и всем храмам страны было приказано отзвонить в колокола тридцать тысяч раз.
На похоронах Болд присоединился к десятитысячной императорской свите.
Шествие к гробнице императора в шестидесяти лиНа северо-западе Пекина. Три дня петляющей дороги –Отвадить духов, что ходят только прямыми линиями.Погребальный комплекс вырыт под землёй,Заполненный лучшими нарядами покойного императора,Вдоль туннеля длиной в три ли,Каменные слуги выстроились в ожидании приказа.Сколько жизней они так простоят?Шестнадцать наложниц повешеныИ погребены вокруг его саркофага.В день, когда наследник занял Драконий трон, его первый указ огласили повсюду на территориях Внутреннего и Внешнего Величия. Подходя к концу эдикта, дворцовый чтец возвестил всем собравшимся перед залом Великой Гармонии:
– Все плавания флота сокровищ отныне прекращаются. Кораблям, пришвартованным в Ханчжоу, приказано вернуться в Нанкин, а товары, на них имеющиеся, должны быть переданы на хранение в департамент внутренних дел. Официальным лицам, пребывающим за границей в деловых командировках, предписано немедленно вернуться в столицу. Всем членам экипажа – отбыть домой. Строительство и эксплуатация кораблей-сокровищниц будут немедленно приостановлены. Все официальные закупки для выезда за границу также должны быть прекращены, и все, занятые в закупках, должны вернуться в столицу.
Когда чтец закончил, заговорил новый император, который только что провозгласил себя императором Хунси.
– Мы были слишком расточительны в последнее время. Столица возвращается в Нанкин, а Пекин будет назначен вспомогательной столицей. Мы больше не собираемся тратить имперские ресурсы впустую. Народ страдает. Для спасения людей от нищеты требуется такое же рвение, как при спасении от пожара или утопления. Промедления недопустимы.
Болд увидел Киу на противоположной стороне большого двора, его маленькую чёрную фигурку с горящими глазами. Новый император повернулся, чтобы окинуть взглядом свиту своего покойного отца, многие её представители были евнухами.
– В течение многих лет вы, евнухи, наживались за счёт Китая. Император Юнлэ думал, что вы на его стороне. Но это не так. Вы предали весь Китай.
Киу подал голос прежде, чем товарищи успели остановить его.
– Ваше императорское высочество, это чиновники предают Китай! Они хотят стать регентами при вас и сделать из вас вечного ребёнка-императора!
Тут группа чиновников с рёвом бросилась на Киу и других евнухов, на ходу вынимая ножи из своих рукавов. Евнухи пытались сопротивляться или бежать, но многих убили на месте. В Киу ножи вонзили тысячу раз.
Император Хунси наблюдал. Когда всё закончилось, он сказал:
– Возьмите трупы и вывесьте их за воротами Меридиан. Пусть евнухи видят, что их ожидает.
Позже Болд сидел в конюшне, зажав в руке полуфигурку тигра. Во время резни евнухов он всё думал, что его тоже непременно убьют, и стыдился того, как сильно овладела им эта мысль. Но никто не обратил на него ни малейшего внимания. Возможно, никто даже не помнил о его знакомстве с Киу.
Он знал, что пора уходить, но не знал куда. Если отправиться в Нанкин и помогать в сожжении флота сокровищ, а также всех доков и складов, то, несомненно, он продолжит начинания своего юного друга. Впрочем, эта работа будет сделана и без его участия.
Болд вспомнил их последний разговор. Пора возвращаться домой, начинать новую жизнь.
Но в дверях появилась стража. Мы знаем, что случилось дальше, вы тоже это знаете, поэтому давайте перейдём к следующей главе.
8
В которой, оказавшись в бардо, Болд объясняет истинную природу реальности; джати воссоединяется и попадает обратно в мир.
В момент своей смерти Киу увидел чистый белый свет. Он был повсюду, омывал собой пустоту, и он, Киу, был частью этого света и изливался в пустоту.
Примерно вечность спустя он подумал: «Вот к чему мы стремимся», – и выпал из небытия, когда к нему пришло осознание самого себя. Его неуёмные мысли продолжали свой бурный бег даже после смерти. Удивительно, но так и было. Может, он просто ещё не умер. Но его тело, разрубленное на куски, лежало на песках Запретного города.
Он услышал голос Болда, прямо там, в своих мыслях. Болд молился за него.
Киу, мальчик мой, славный мальчик,Пришло твоё время искать свой путь.Эта жизнь закончилась. Ты теперьСтоишь лицом к лицу с чистым светом.Это я уже прошёл, подумал Киу. А что будет дальше? Но Болд не мог знать, на каком этапе пути сейчас находится Киу. В этом отношении от молитвы было мало толку.
Скоро ты познаешь реальностьВ её чистом виде. Всё есть ничто.Ты будешь подобен ясному небу,Пустому и чистому. Твой разумУподобится прозрачной воде.И это я уже прошёл, подумал Киу. Переходи к следующей части!
– Силой разума сосредоточься на своём разуме. Не спи в это ответственное время. Твоя душа должна покинуть тело бодрствующей и выйти через отверстие Брахмы.