Голь во мгле
Шрифт:
Внезапно упав на колени перед оцепеневшей девушкой, старуха задрала подол её платья и нырнула под него с головой. Пленница содрогнулась от охватившего её ужаса, задрожала, как неокрепшая осинка на диком ветру. Ведьма, уткнувшись огромным холодным носом между ног жертвы, громко всасывала запах её тела и, смачно сглатывая слюну, нежно рычала, приговаривая: «Вкусно, вкусно, очень вкусно! Моя, моя, только моя!»
Выбравшись из-под платья девушки, вытирая рукавом обильно текущие по дряблому подбородку слюни, хозяйка грубо схватила Элис за руку и поволокла
Находясь в полуобморочном состоянии, не видя ничего в почти полной темноте, спотыкаясь о какие-то сухие коряги, валяющиеся по всему полу, девушка, спотыкаясь, семенила за Мерге. Втащив жертву в совершенно тёмную комнату, ведьма отпустила руку Элис, резким прыжком отскочила назад и с грохотом захлопнула тяжёлую железную решётку, заменявшую дверь. Быстро навесив замок, злобно хихикая и скалясь, она не терпящим возражений тоном прорычала:
– Вот теперь твой дом. До скончания века будешь здесь. Сейчас еды дам, и потом спать.
Вскоре в кромешной темноте показался слабый, дрожащий огонёк свечи – это ведьма, громко давя в темноте сухие ветки ногами, принесла чугунок с какой-то неприятно пахнущей едой. Сказав: «Утром зайду», – моментально исчезла в темноте своего адского логова. Несчастная Элис осталась одна. В непонятном страшном месте, без надежды на возвращение домой. Незаметно для самой себя она, опустившись на застеленный жёсткой соломой пол, провалилась в глубокий сон.
Ранним утром очнувшаяся от сна Элис, остро осознавшая безвыходность своего положения, понимая, что только Господь может ей помочь, встала на колени и, воздев руки к небу, принялась горячо молиться:
Обращаюсь молитвой своей к Тебе,
Отец мой Небесный, Господь Бог мой,
Не дай мне, грешной рабе Элис,
Участи быть погубленной злыми людьми,
Людьми без страха и боязни перед тобой, Господи.
Избави душу мою, Господи, от тяжёлых страданий.
Сохрани меня, грешную, Господь мой.
Не дай мне страданий под присмотром людей-палачей.
Тяжко мне в плену, вдали от дома моего, от матушки с папочкой.
Наведи гнев Свой на тех, кто хочет меня погубить,
Пусть страхом душа их будет объята.
Спаси от погибели от рук нечестивых, Отец мой Небесный!
Так, в холодной темноте, запертая в темнице, обливаясь горькими слезами, горячо молилась несчастная Элис, скорбя о своей участи.
Вдруг послышался стремительно нарастающий шум сильного ветра, и в железную решётку со всей силы врезалось голое тело обезумевшей ведьмы. Скрипя зубами, сверкая в ночи ярко-красными глазищами, дико воя и вереща проклятия, она без устали билась в толстые железные прутья. Вид её вызывал дикий ужас.
Элис, в страхе бросив читать молитву, забилась в угол и испуганно смотрела на беснующуюся, рвущую на себе волосы и исступлённо грызущую ржавые прутья решётки ведьму. В изнеможении, воняя исходящим от грязного нутра едким потом,
– Не читай молитвы, задушу, тварь. Вырву сердце и сожру его!
После этих слов ведьма, не вставая с пола, попятилась назад и быстро исчезла в кромешной темноте адского дома.
Сжавшись в комочек, трясущаяся от страха Элис закуталась с головой в одежды и, несмотря на запрет ведьмы, мысленно продолжила молиться.
Когда в крошечном оконце, расположенном под самым потолком темницы, показались первые лучики утреннего солнца, Элис услышала шаркающие шаги приближающейся колдуньи, весело напевающей какую-то песню. Открыв большим ключом огромный замок, запирающий решётку, она, довольно улыбаясь, как будто бы и не было ночью никакого происшествия, вошла. Приказав пленнице встать и полностью раздеться, вновь осмотрела её всю, приговаривая бодрым голосом:
– Ох, и хороша, ох, и прелестна, ох, как же угодил мне мерзавец Беленус, ох, отблагодарю же непутёвого чёрта!
Посадив Элис перед собой на низкий табурет, Мерге обратилась к ней:
– Деточка, судьбы у всех людей разные. Твоя судьба, так уж случилось, в моих крепких руках. И никуда от этого ты не денешься. До самой смерти нам суждено вместе быть.
Внезапно замолчав, она взглядом уставилась в пол и замерла, задумавшись о чём-то своём. Встрепенулась и продолжила, глядя испуганной Элис прямо в глаза:
– Только ты, миленькая, не помирай быстро. Бывшие-то здесь до тебя долго не жили, дохли, как мухи на холоде. Хотя и кормила я их исправно и следила за тем, чтобы в полной тишине и спокойствии находились. Все они здесь, все девять голов, под нами закопаны. – Она показала пальцем в пол и притопнула ногой.– Плясала я на трупах их слабеньких, пока тебя ждала, так плясала, что кости их хрустели, – расхохоталась страшная бабка.
– Вон, видишь, ямы по всей комнате. – Ведьма показала на несколько мест с просевшей на несколько сантиметров землёй. – Мясо гниёт, земля проседает, земля проседает – другим место приготовляет, – рассудительно объясняла Мерге. – И ты там, голубушка, будешь – в своё время. Тоже сгниёшь под этой землёй, удобрив место мёртвой силы.
Элис почувствовала головокружение, кровь отхлынула от её лица, сердце замерло. А ведьма, словно не замечая её бедственного состояния, продолжала спокойным голосом:
– Не бойся, девочка, в смерти-то страшного нет ничего. Никак не пойму, что люди страшатся в могилах гнить, ведь привыкать к неизбежному головой своей надо, а не бояться. Вам, человечишкам бренным, всем суждено удобрением быть, чего уж бегать мыслями своими от смерти. – Мерге ласково посмотрела на Элис. – Кормить тебя хорошо буду, мыться запрещаю, грязная ты должна быть, как месячные начнутся, ни капли грязной крови не теряй. За это бить смертным боем буду. Вот горшок тебе, в него и сливай нечистоты свои, ради них ты здесь, у меня.