Голь во мгле
Шрифт:
По сути, ты, находясь под крепкой защитой сил ада, вёл жизнь азиатского деспота, и это замечательно. Таким, как ты, позволено многое. И, по секрету признаюсь тебе, я видел, что твоё стремительное грехопадение было по нраву всему миру преисподней. Благодаря тебе клоака версальского двора с её интригами, распущенностью, нравственным беспределом принесла много пользы для дела нашего. Лицемерные льстецы и интриганы неустанно день за днём загоняли под наши знамёна толпы развращённых особей. Ты вёл за собой огромное стадо желающих погибели своих душ людей. Именно поэтому ты был тщательно оберегаем нами, именно поэтому правил так долго.
И
От этого дикого смеха у дю Барри защемило сердце так, что, казалось, глаза вывалятся из орбит. Она схватилась рукой за грудь, но, терпя острую боль, тем не менее продолжила жадно вслушиваться в речь гостя, боясь пропустить хоть слово.
Посланник ада продолжал свой рассказ.
– За день до этого случая я, встретив на улице несостоявшегося убийцу, попытался сказать ему, что не нужно ничего делать из порученного ему. В ответ этот идиот грубо ответил, что не имеет понятия, о чём я говорю, плюнул в меня и послал к чёрту. Поэтому, несмотря на то что ты не хотел его казни, тело покушавшегося на тебя подверглось долгой и мучительной смерти четвертованием. А его душа… – Рыжий человек на секунду задумался. – Невозможно передать словами вечные мучения никчёмной души этого отъявленного грешника. Впрочем, – улыбнулся посланник, – ты и сам, Людовик, скоро увидишь, как неуютно в адском пекле непутёвому Дамьену.
Немного помедлив, рыжий задумчиво молвил:
– Знаешь, король, а ведь ты был прав, когда говорил: «На мой век хватит, после меня хоть потоп». Ты правил долго и счастливо, и, несомненно, плевать на то, что будет после тебя, – ласково улыбнулся вестник преисподней.
– У меня для тебя хорошая новость, Людовик. Преданным служением сатане ты заслужил право выбора смерти тела своего. Тебе предложено два варианта: первый – ты умираешь от сифилиса, долго, мучительно, медленно разлагаясь и корчась от нестерпимой боли, или второй – ты заражаешься оспой во время безудержного развратного секса с очаровательной молодой девушкой и умираешь в течение трёх-четырёх дней, быстро – конечно, если сравнивать с сифилисом. Выбирай?
Людовик не задумываясь ответил:
– Передай господину нашему, если нет для меня ещё никакого другого варианта, то вторым вариантом я буду удовлетворён. Я плохо переношу боль.
Рыжий одобряюще кивнул и тут же встал.
– Я покидаю тебя, король. И советую: немедленно поговори со своим преемником на престол и постарайся объяснить, что ему крупно не повезёт, если он в твоём присутствии не даст, положа руку на документ, клятву верности сатане. Нам не нужны отказывающиеся служить нам, колеблющиеся в своих решениях. Они, несомненно, будут сметены гневом нашим! И помни, если не сможешь убедить следующего короля Франции в необходимости служения силам зла, то будешь строго наказан, и род твой подвергнется жестоким испытаниям. Так что старайся, грешник. До встречи в аду, пред очами господина нашего, монарх. – сказал посланник на прощание и быстрым шагом направился к двери.
Внезапно он остановился и, резко развернувшись, подошёл к портрету, на котором был изображён ребёнок, наследник престола Людовик XVI, и за которым, затаив дыхание, пряталась дю Барри. Посланник прожигающим взглядом уставился в картину, в течение минуты стоял молча, потом низким, каким-то утробным голосом промолвил:
– И тебе отрубят голову, – после чего быстро покинул комнату.
Ноги у фаворитки подкосились, и она, тихо шурша юбками, сползла на пол.
Громко хлопнула закрывшаяся за гостем дверь. Обессиленный Людовик, беспомощно опустив руки и закрыв глаза, неподвижно сидел в кресле.
Очнувшись, дю Барри выбралась из тайной комнаты и на внезапно ставших ватными ногах вбежала в королевскую спальню. Обеспокоенная мертвенно-бледным видом немощного монарха, наседкой бросилась к нему.
– Милый господин, что с вами, вам плохо, подать воды? – засуетилась она.
Людовик медленно приподнял тяжёлые веки.
– Оставь меня, – устало приказал он, вновь закрыл глаза и моментально провалился в глубокий сон.
Четвёртая часть
Спустя примерно два часа отдохнувший король прибыл в Версальский дворец. Быстрым шагом, минуя анфиладу комнат своих апартаментов, он прошёл в расположенный рядом с опочивальней кабинет.
В ожидании прибытия наследника престола Людовика XVI он задумчиво прохаживался, размышляя о том, что ему предстоит отнюдь не лёгкий разговор с двадцатилетним, далёким от его собственных убеждений юношей, которого он многие годы демонстративно не замечал и о котором отзывался нарочито брезгливо.
Вскоре, громко стуча каблуками и бряцая огромной шпагой, в кабинет вошёл невысокий плотный по причине частого переедания молодой человек, в облике которого не было видно ничего королевского. С первого взгляда было понятно, что юноша – неуверенный в себе, закомплексованный человек.
Многочисленным воспитателям так и не удалось преодолеть в нём ни природную вялость, ни робость. Излишне уступчивый, удручающе непостоянный, не умеющий ясно высказать своё мнение, легко отвергающий любые принятые им же решения наследник не имел друзей и демонстративно показывал окружающей его свите своё презрение и полное равнодушие. Именно таким следующего короля Франции Людовика XVI знал двор.
Будущий монарх был человеком доброго сердца, но, к большому сожалению властвующего деда, незначительного ума и нерешительного характера. Король не любил его за пренебрежительное отношение к придворному образу жизни, на устроение коего сам он потратил много лет жизни, и за презрение дофина к его испытанной временем фаворитке дю Барри. Держа внука вдали от себя и государственных дел, Людовик XV тем самым собственными руками взращивал в будущем короле чувство ненужности и полной своей несостоятельности.
Поздоровавшись с дедом высоким гнусавым голосом, дофин взглянул исподлобья на короля робким, недоверчивым взглядом и сразу же постарался раствориться в полумраке кабинета, отойдя как можно глубже в один из углов. Король брезгливо подумал: «До чего же смешон, неуклюж и труслив», – но вслух, приветливо улыбнувшись, сказал:
– Я приветствую тебя, мой дорогой внук! Мы редко видимся с тобой по причине большого количества государственных дел, но я внимательно слежу за твоими успехами, будущий монарх великой Франции.