Голем. Книга 1
Шрифт:
Я перевернул пергамент. Внутренняя сторона его была полностью занята убористым текстом. Причем двух типов: ближе к центру шли строчки на древнем «финикийском» иврите, а у полей, видимо, как комментарии к основному тексту располагались слова, написанные совсем другим шрифтом. Присмотревшись, я узнал некоторые буквы. Это был арамейский алфавит [7] . Хорошо, что мой сосед по комнате в университетской общаге был студентом исторического факультета. Несмотря на прошедшие с тех пор годы, кое-что от наших с ним многочисленных посиделок в голове да осталось.
7
арамейский — родственный ивриту язык семитской группы, выполнявший на древнем Востоке роль международного, а на рубеже эр — и языка бытового общения.
Однако успешное опознание использованных при написании этого долбаного мультиязычного документа алфавитов ни на йоту не приближало меня к пониманию изложенного с их помощью. Я задумчиво повертел в руках пергамент. Можно ли что-либо заключить из предварительного знакомства с ним, даже без прочтения текста? Можно! Во-первых, очевидно, что тут не один текст, а как минимум, три, написанные, видимо, разными людьми в разное время. Во-вторых, содержание внутренней стороны листа является копией с гораздо более древнего источника — использование старого палео-еврейского алфавита, насколько мне известно, прекратилось еще в веке седьмом-восьмом до нашей эры. А вот комментарии на арамейском гораздо моложе — общеупотребительным он стал лет на пятьсот позже. А в-третьих, арабская надпись на внешней стороне свидетельствует о ее недавнем, по историческим меркам, конечно, происхождении.
Теперь, после получения общего представления, неплохо было бы узнать, что там все же написано. И желательно без помощи Цадока — он лицо заинтересованное. Но увы, древние письмена мне точно не осилить, я даже не все буквы этих алфавитов знаю. Попробовать разве что прочитать ивритский текст на внешней стороне пергамента? Ну-ка, посмотрим…
Я впился взглядом в четко выведенные красивым каллиграфическим почерком буквы. Несмотря на отсутствие огласовок [8] , чтение пошло неожиданно легко. В вольном переводе это звучало примерно так:
8
огласовки — значки из точек и черточек, добавляемые под текстом и обозначающие гласные звуки, отсутствующие в иврите. Введены в обращение еще до нашей эры, но используются в основном только в религиозной, учебной и детской литературе.
«Уважаемый рабби Авраам Бен Давид! Несмотря на разделяющие нас теологические разногласия, я осмелился обратиться к вам как к несомненному авторитету в области Каббалы, лучшему ее знатоку в наши дни, за консультацией. В мои руки случайно попал интересный свиток, содержащий текст весьма странного содержания. По сообщенным мне сведениям свиток якобы является копией с другого, крайне древнего. Хотя текст и производит впечатление подлинного, но его смысл наводит сильные подозрения в этом, чем приводит меня в состояние крайнего душевного смятения. Прошу поскорее разрешить мои сомнения, так как здоровье в последнее время оставляет желать лучшего, и я опасаюсь не дождаться вашего ответа. С нетерпением и благодарностью ожидаю вашего мнения по поводу данного свитка».
Далее шла та самая строчка арабской вязью, содержавшая, видимо, подпись оставшегося мне неведомым отправителя. Вряд ли это сам Цадок — не тянет он как-то на религиозного теоретика. С адресатом тоже не все было ясно — о том, кто такой рабби Авраам, я не имел ни малейшего представления. Видимо, известный (но не мне, к сожалению) средневековый каббалист. Зато догадка о структуре свитка подтвердилась, это мне в плюс. Но дальше без помощи владельца документа не продвинуться.
Я строго посмотрел на ожидающего в нетерпении моей реакции торговца. Под моим взглядом тот без всякой нужды начал нервно поправлять свой роскошный шелковый тюрбан, расшитый золотыми и серебряными завитушками.
— Ну давай рассказывай!
— Что рассказывать? — сдавленно прошептал тот.
— Все! С самого начала! Где ты украл этот свиток?
Я намеренно начал расспросы в обвинительном тоне, чтобы сразу отбить охоту у моего собеседника утаивать неприглядные для того детали дела, если таковые имелись. И, неожиданно для себя, попал в точку.
— Я… не крал! — хрипло начал оправдываться тот и, прокашлявшись, торопливо продолжил: — Я… просто не вернул его владельцу! Но он мне сам его дал!
Вот так так! Значит, дело все же было нечисто! Теперь надо бы додавить клиента, пока тот еще тепленький:
— Судьям расскажешь! — небрежно бросил я, хищно ухмыльнувшись. — А теперь — давай по порядку!
Цадок побледнел, но неожиданно успокоившись, начал неторопливый рассказ:
— Около пяти лет назад я совершал дальнее путешествие по торговым делам. Проезжая через Египет, счел долгом воспользоваться столь редкой возможностью и посетить уважаемого рабби Моше бен Маймона, дабы засвидетельствовать ему свое почтение и получить лично от него копию свитка «Мишне Тора», написанного этим великим человеком. Обладание таким свитком высоко подняло бы меня в глазах нашей общины!
Так, стоп! А вот это имя мне, кажется, знакомо! Я почесал затылок и вспомнил…
— Так ты знаком с самим РАМБАМом [9] ?!! — вырвалось у меня.
— Да, — не ожидал такой бурной реакции на это известие торговец. Видимо, современники еще не считали Маймонида одним из основных светочей иудаизма.
— Он разве еще жив? — удивился я. Это имя почему-то прочно ассоциировалось у меня с серединой двенадцатого века.
— С Божьей помощью! — воскликнул Цадок. — Он, конечно, в весьма преклонном возрасте, да продлит Господь дни его, но, по последним известиям — здоров, и продолжает писать новые труды.
9
РАМБАМ — общепринятое сокращение от «Рабби Моше (Моисей) Бен Маймон». РАМБАМ, так же известный под именем Маймонид, — выдающийся еврейский философ, раввин, личный врач египетского султана Саладина и разносторонний учёный-рационалист своей эпохи. Автор «Мишне Тора» — первого полного кодекса еврейского закона. С недоверием относился к Каббале.
— Ладно, мы отвлеклись. Рассказывай дальше!
— Рабби Моше тепло принял меня и, узнав, что я направляюсь прямо в Европу, попросил о небольшой услуге — передать письмо почтенному рабби Аврааму из Прованса, известному во всех еврейских общинах знатоку Каббалы. Маймонид подчеркнул, что это письмо является чрезвычайно важным и поэтому он может доверить его только такому достойному и серьезному человеку, как я, — при этих словах торговец виновато потупил взор.
— И великие люди иногда ошибаются! — поддел его я.
— Он не ошибся! Рабби Моше просил передать письмо только лично в руки рабби Аврааму! И я отнесся к его просьбе со всей ответственностью, довез послание до самой Генуи, где меня и достигла печальная весть о смерти достопочтенного рабби Авраама, да будет благословенна его память. В этой ситуации мне оставалось только доставить письмо обратно в Каир с доверенным человеком, но в тот момент не оказалось подходящей оказии, а вскоре опять начались столкновения между христианскими монархами и египетским султаном, и торговые сношения с Египтом оказались затруднены. Я спрятал свиток в ожидании лучших времен и забыл о нем. Немногим более года назад случайно вновь наткнулся на него и… не удержался от прочтения. Просто подумал, что по прошествии стольких лет он более никому не нужен…