Голем
Шрифт:
Чем глубже он вгрызался в стену, тем быстрее шло дело.
Вскоре на месте, где он вел раскопки, образовалась дыра, в которую при желании можно было бы и голову просунуть. Только зачем?..
– Эй, Серега! – раздался крик снизу. – Ты чего это там делаешь?
Сергей прекратил работу и посмотрел вниз.
И в ту же секунду мир у него перед глазами покачнулся и начал сползать в сторону. В левую.
Сергей испуганно ухватился руками за штырь.
Колени предательски задрожали.
Чтобы прийти в себя, Сергей плотно закрыл глаза. И погрузился в темноту.
– Сергей? –
Сергей глубоко вдохнул и открыл глаза.
Все. Вроде бы отпустило.
Во всяком случае, мир больше не пытался опрокинуться вверх дном.
Но в любом случае сигнальчик был дан. Пора было спускаться. Человеку положено ходить по земле, а не скакать по жердочкам.
– Все нормально, Виктор Николаевич! – Сергей даже ненадолго отпустил штырь, чтобы махнуть рукой.
– А что за бумагу ты тут набросал?
Сергей осторожно посмотрел вниз.
Земля под ним и в самом деле была усеяна обрывками бумаги. Большие и маленькие, они лежали повсюду.
– Здесь газеты. – Сергей выдернул воткнутый в стену нож. – За тридцать седьмой год.
– Серьезно?
Бабиков наклонился и поднял с земли обрывок. Затем еще один.
Еще.
Он, как грибник, наклонялся и собирал.
И снова наклонялся и собирал, стараясь выбирать обрывки побольше.
– Там их много? – снизу вверх глянул он на Сергея.
– Полно! А что?
– Это же ценный исторический материал!
Сергей с сомнением поджал губы. С его точки зрения, газеты за 1937 год не представляли никакого интереса. Какая разница, что печатали газеты без малого век тому назад? Наверно, репортажи о поездке государя императора в Константинополь. И дурацкую рекламу помады для усов. Может быть, еще прогноз погоды и результаты футбольных матчей… Телевидения тогда не было, значит, и телепрограммы быть не могло. А о чем еще могли писать газеты?..
– Сергей, ты там еще надолго?
– Нет, уже спускаюсь.
Сергей снял страховочное кольцо со штыря, за который держался, и, наклонившись, надел его на штырь, вбитый ниже.
– Тебя Игорь Петрович просил зайти.
– Что-то с Володей? – встревожился Сергей.
– Ага…
Сергей посмотрел вниз.
Бабиков с интересом читал собранные с земли обрывки газет за тридцать седьмой год. Как будто ничего более увлекательного человечество с тех пор не придумало.
Глава 17
Володя сидел за столом и ел макароны, приправленные томатной пастой.
А по другую сторону стола стояли: баба Маша, Гелий Петрович, Семен Семенович, Соломон Юрьевич, ну и, конечно, Игорь Петрович.
Все пятеро неотрывно смотрели на Володю. И даже приход Сергея не нарушил их сосредоточенного бдения. При этом выражения лиц их несколько разнились. Баба Маша смотрела на Володю, чуть наклонив голову к плечу и умильно улыбаясь. Лицо Гелия Петровича было строгим и сосредоточенным. Как будто он не мог понять, что происходит, но не хотел, чтобы это стало ясно окружающим. У Соломона Юрьевича на губах играла хитроватая улыбка. Он даже подмигнул Сергею, когда тот вошел. Заговорщицки эдак – мы-то, мол, с тобой все знаем! Семен Семенович то и дело переступал с ноги на ногу и сосредоточенно тер затылок. Казалось, он никак не мог решить: уйти или остаться? С одной стороны, вроде интересно, что будет дальше. С другой – а кто его знает, как все это может обернуться? Лишь у одного Игоря Петровича лицо было спокойное и уверенное. Он, как и остальные, пребывал в некоторой растерянности. Но, в отличие от прочих, имел твердое намерение во всем разобраться.
Володя ни на кого не обращал внимания. Он ел быстро, с жадностью, едва не глотая пищу непережеванной. Как будто дней восемь голодал.
Сломанная нога была отставлена чуть в сторону и вытянута. К голени с двух сторон примотаны узкие, гладко оструганные дощечки. Особого беспокойства больная нога Володе, похоже, не доставляла.
Заметив Сергея, Игорь Петрович взмахнул двумя пальцами, подзывая его к себе.
Странная обстановка в комнате внушала Сергею неуверенность. Он не понимал, в чем тут дело, и это его напрягало. Только вчера Володя корчился от боли. И было от чего. Сергей сам видел выпирающий обломок кости, едва не пропоровший кожу на голени. А теперь – и суток не прошло – он уже сидит за столом и уплетает макароны. Что тут скажешь? Такого не бывает!
– Что скажешь? – тихо спросил у Сергея Кузякин.
– Так не бывает, – так же тихо ответил Сергей.
Игорь Петрович похлопал его по плечу. Ободряюще, а может быть, успокаивающе.
Володя доел макароны, отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула. Блаженно сложил руки на животе.
– Еще будешь? – подхватила пустую тарелку со стола Мария Тимофеевна.
– Нет, спасибо, баба Маша, – улыбнувшись, отказался Володя.
– А мяса хочешь? – из-под бровей строго глянул на Володю Гелий Петрович.
Володина улыбка сделалась малость смущенной:
– От мяска бы не отказался.
– Ему белок нужен, – авторитетно заявил Соломон Юрьевич.
– Олег Игоревич должен голубков принести, – сказал Поперекин.
– А, вот и они! – радостно возвестил появившийся в этот самый миг в дверях Самсонов. – Белочки-голубочки!
В каждой руке у него было по ощипанной птичьей тушке.
Мария Тимофеевна приняла у охотника добычу и живо отправилась с ней на кухню.
– Ну, как дела? – спросил Володя, наконец-то заметив среди собравшихся Сергея.
Спросил так, будто это не он, а Сергей накануне сломал себе ногу.
Сергей показал обрывок пожелтевшей газетной страницы:
– В том месте, откуда выпал штырь, залегает слой бумажного мусора.
Гелий Петрович выдернул клочок бумаги у Сергея из пальцев.
– Так вот оно что! – досадливо прикусил губу Володя. – Выходит, это я недосмотрел.
– Много там этого? – спросил, взмахнув бумажкой, Изюмов.
– Метра два в высоту и пять в ширину.
– И все изорвано в клочья?